Потребности, эмоции, поведение.... и....

[Дианa1]

Мне думается, это будет очень интересно и полезно почитать.

Я как могла попробовала сплошной текст немного приспособить для более легкого прочтения.......

Формула эмоций – 14.04.03(хр.00:50:00)

Участник:Раевский Владимир Вячеславович – доктор биологических наук, зам. Директора Института Высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН.


Владимир Раевский:
Мне хотелось бы рассказать о некоторых аспектах науки, которая родилась в нашей стране, науки о высшей нервной деятельности. Особенно стоит ее отметить сегодня, потому что в апреле этого года мы будем отмечать столетие выступления Ивана Петровича Павлова на Мадридской конференции. Это первое его выступление, посвященное данной науке. Впервые была сделана заявка именно на этой конференции об этом новом направлении.

Собственно говоря, высшую нервную деятельность сам Иван Петрович Павлов определял как науку о поведении.

А поведение – это, собственно говоря, ЕДИНСТВЕННАЯ ФОРМА АДАПТАЦИИ ОРГАНИЗМА К ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЕ,

независимо от того, что имеется в виду: или это адаптация к какому-то болевому или болезнетворному разрушающему воздействию, или это адаптация к социальным каким-то проблемам, или потребление необходимых веществ для жизни организма.

Все это поведение.

И если мы будем знать о поведении достаточно много, ну, например, принцип его формирования и механизмы, лежащие в основе его развития, мы сможем решать практически все вопросы, связанные с нашей жизнедеятельностью.

Поэтому очень важно было с самого начала определить, а что же является, лежит в основе поведения.

Надо сказать, что в течение многих сотен лет основополагающим было открытие, сделанное Рене Декартом.

Он сформулировал очень четкую позицию, которая давала возможность экспериментатору практически исследовать физиологические процессы, протекающие в организме. И все это исходило из введения в обиход термина "стимул".

После чего и сформировалась определенная последовательность "стимул-реакция". И до сегодняшнего дня мы не только пользуемся этой формулой, но и много исследователей по-прежнему придерживаются убеждения, что именно по этому принципу формируется поведение.

Иван Петрович Павлов совершил революцию в свое время в этом направлении. Он вводит новое представление, он вводит понятие "СИГНАЛ".

Это принципиальное отличие. Принципиальное потому, что, вы понимаете, когда мы говорим о стимуле, который побуждает к какому-то поведению, мы сразу же обращаем внимание на то прошлое, от которого строится наша адаптация.

Когда мы говорим о сигнале, мы говорим о напоминании, о предупреждении, о будущих событиях.

И таким образом, мы во всеоружии имеем возможность встретить будущее. В этом действительно заключается истинная адаптация.

Надо сказать, что до сегодняшнего дня, пожалуй, это гениальное открытие Ивана Петровича Павловича, что поведение строится по принципу сигнала и последующей реакции, недостаточно востребовано в нашем обществе.

А мне думается, что оно должно быть востребовано не только, скажем, применительно к физиологическим исследованиям, к развитию научной мысли, но просто в нашем обществе.

Потому что, одно дело, если мы будем строить свое произвольное поведение, ориентируясь на прошлые события (вас раздражает какой-то человек и вы рефлексируете в отношении него), и совсем другое, если вы строите свое поведение и отношение с ним по принципу – сигнал и будущие отношения с ним.

Александр Гордон:
Целая социальная философия тут складывается.

В. Р.
Абсолютно верно. Но интересным оказывается то, что Иван Петрович Павлов, введя вот это представление о стимуле, о сигнале и реакции, дал в руки исследователя конкретный инструмент для изучения механизмов, лежащих в основе поведения, развертывающегося по этому принципу.

К чему и относится, собственно говоря, условный рефлекс. Вообще, появление этого направления породило несколько интересных моментов в истории науки, в развитии науки.
Прежде всего, в поле зрения исследователя оказалась такая категория, как время.
Естественно, если это сигнал, если это предупреждение о будущем событии, то мы, собственно говоря, должны были бы совершить путешествие в будущее. Мы должны были бы обладать какой-то машиной времени, которая перенесла нас в будущее; мы бы могли подсмотреть, что же там такое, и соответствующим образом легко и непринужденно подойти готовыми к этому будущему событию.

И вот, собственно говоря, роль этой машины времени и выполняет мозг, который позволяет нам предвидеть это будущее.

А за счет каких механизмов? И здесь оказывается очень интересная вещь. Действительно, мозг – это машина, не только позволяющая нам путешествовать в будущее, но которая позволяет вообще путешествовать во времени.

Есть сигнал, который указывает на некоторые возможные события в будущем. Но что это за события? И вот здесь мы с помощью нашего мозга отправляемся в прошлое для того, чтобы выяснить – а о чем раньше говорили подобные сигналы для нас? И потом начинаем выстраивать то будущее, к которому, вероятнее всего, мы можем прийти.

А. Г.
Простите, я перебью, но мне кажется, что эта схема, она идеальна для физиолога. В том же самом классическом опыте Павлова, после того как у собаки появлялся условный рефлекс, в ответ на сигнал начинал выделяться желудочный сок.

В. Р.
Совершенно верно.

А. Г.
То есть собака готовила свой организм, предсказывая каким-то образом будущее, "зная" в кавычках, что раньше этот сигнал предвещал появление пищи. И с физиологией здесь более-менее понятно. Но, как перейти к работе мозга в других отношениях, к той же самой психологии, или к эмоциональной составляющей, к эмоциональной конгнитивности, если хотите? Как тут мостик провести?

В. Р.
Собственно говоря, важнейшим элементом, который появился в поле зрения исследователей явилось то, что всякое поведение строится на основе некоей потребности.

И даже во всех экспериментах на собаках Павлова, все-таки нужно было сначала, чтобы собака поголодала, тогда можно было вырабатывать у нее пищевые условные рефлексы, иначе она просто не работала. Значит, здесь необходимо ввести такое очень важное понятие как ПОТРЕБНОСТЬ. Я думаю, что если мы введем это понятие, то мы сможем прийти и к тому вопросу, который вы ставите.

Итак, потребность должна определять поведение всех, в том числе и человека. Что это за потребность? Вот мы обратили внимание на то, что мы обязательно должны путешествовать во времени.

Так вот, академик Симонов, который предложил несколько очень интересных и продуктивных идей, предложил разделить все потребности на три категории, причем, по критерию реализации во времени.

Самая быстро реализуемая потребность – это БИОЛОГИЧЕСКАЯ потребность. Совершенно очевидно: я хочу пить, вот здесь у меня стоит стакан, я буду пить.

Вторая категория потребностей – СОЦИАЛЬНАЯ. На их реализацию иногда уходит целая жизнь: я захотел стать директором банка – стану ли я им, еще надо посмотреть, но я готов работать во имя этого в течение всей своей жизни.

И третья категория – ИДЕАЛЬНАЯ потребность, которая вообще предполагает возможность неудовлетворения ее в течение человеческой жизни. Например, не стал я экономистом, но я постараюсь сделать все, чтобы мои дети стали экономистами. И вы помните, сколько сил и энергии прикладывал Наполеон Бонапарт для того, чтобы создать свою династию.

И вот таким образом, если мы представим себе значение такого важнейшего фактора как потребность, мы, наверное, можем с вами построить действительно принципиальную схему поведения, ее организации и у человека тоже.
Но здесь очень важным является и следующий момент. Вы правильно заметили, что на самом деле с собакой Павлова все было достаточно определенно. Скажем, в предварительных экспериментах ей давали какую-то еду и она ждала эту еду, или предъявляли болевые раздражения и она готова была прореагировать на это болевое раздражение.

В реальной нашей жизни существует вероятность тех будущих событий, к которым мы стремимся. И если мы должны построить модель будущего, то мы, конечно, должны предугадать и рассчитать вероятность этих будущих событий. И это, собственно говоря, то обстоятельство, которое, возникло реально, после открытия Ивана Петровича Павлова и к которому в течение длительного времени трудно было подступиться.

И здесь опять же Павел Васильевич Симонов, имя которого я уже упоминал, сделал очень важное и принципиальное открытие. Он предлагает использовать такое явление как ЭМОЦИИ В КАЧЕСТВЕ ИНСТРУМЕНТА, определяющего возможность этого вероятностного прогнозирования.

Опять же, можно было бы закончить это тем философским заключением, что "да, эмоции имеют значение". Для этого, важно было (Павел Васильевич был физиологом) опять же, дать в руки экспериментатора конкретный инструмент, с помощью которого можно было бы объективно изучать те процессы в мозгу, которые протекают в это время и которые действительно управляют этими процессами.

А. Г.
То есть эмоция как инструмент подготовки к одному из возможных сценариев будущего. Не как реакция на развитие этого сценария, а как подготовка.

В. Р.
Совершенно верно. В общем, к проблеме эмоций исследователи подступали с разных позиций.
Ну, например, было представление о том, что эмоция является побудительным моментом для поиска какого-то решения. Действительно, если вспомнить ту же собаку Павлова – есть некий условный сигнал, который ничего для нее как будто бы не значит, но является новым. Это действительно вызывает определенного рода возбуждение, которое можно классифицировать как тревогу или, как Павлов образно говорил, как реакцию "что такое?" Действительно: "что это такое?" И вот это возбуждение, которое охватывало достаточно широкие отделы мозга у собаки, было основанием для того, чтобы установить связь этого индифферентного, собственно говоря, раздражителя, с тем важным событием, которое последует в будущем. И когда эта связь устанавливалась, то этот раздражитель приобретал то самое сигнальное значение, от которого и строилось поведение совершенно определенного порядка. Это один подход, где действительно очевидно просматривается явление эмоции.

Но формула эмоций, которую предложил Павел Васильевич Симонов, если можно было бы каким-то образом на нее взглянуть, характеризовала несколько другое явление. Она характеризовала вероятность получения полезного результата в перспективе. И, естественно, она была построена от того, о чем мы с вами говорили, – от потребности.

Потребность – это самый основной фактор, который заложен был в данную форму.

Итак, эмоция, с точки зрения Симонова, представляла собой производное от потребности и информации, позволяющей выявить вероятность удовлетворения этой потребности.

И вот в этих скобках вы можете увидеть, что первая П – это потребность, а дальше идет разность информации, которая необходима для решения данной задачи для удовлетворения потребности; и информации, которая вычитается из нее, которой организм реально обладает в тот момент, когда эта потребность у него возникла.

Очень важно отметить, что эту формулу, наверное, целесообразнее рассматривать не в статичном варианте. Потому что поведение разворачивается во времени и на каждом этапе информация может быть большей или меньшей. Собственно говоря, это и определяет особенность эмоционального переживания.


Если для примера взглянуть просто в статике, то это можно одной формулой оценить следующим образом.
Если необходимая информация совпадает с той, которая реально присутствует, то эмоция возникает ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ, потому что организм знает, как решить эту проблему.
Если же информация реально недостаточна, то возникает НЕГАТИВНАЯ эмоция.

И, собственно говоря, она в этом случае может быть побудительным мотивом к поиску тех сигналов из окружающей среды, которые смогут направить это поведение в нужное русло. Причем, даже временное получение какой-то полезной дополнительной информации может сразу вызвать воодушевление и, соответственно, положительные эмоции.

Это немножко напоминает игру, в которую играют дети, "холодно и горячо", когда они выискивают что-то спрятанное. Действительно, он еще не нашел, но уже когда ему говорят о том, что "вы двигаетесь в нужном направлении" он знает, что делать, и у него появляется позитивная эмоция.


Что еще можно сказать по поводу этого явления? Дело в том, что, выведя эту формулу, как основополагающую, Павел Васильевич смог наделить ее определенным физиологическим содержанием и морфологической основой.
Я не знаю точно, как действительно развивалась эта мысль, но на самом деле можно представить себе такой сценарий, логику того рассуждения, на какие структуры в центральной нервной системе можно было бы выйти при решении вопроса – где же происходят те процессы, о которых мы говорили? Совершенно очевидно, что если мы говорим о потребности, то это должны быть те структуры, в которых в биологическом отношении рождается та или иная потребность.

А к этому времени уже знали, что основные потребности БИОЛОГИЧЕСКОГО порядка – такие, как жажда, и такие, как голод, – они связаны с определенными областями в гипоталамусе.

И, конечно, прежде всего, эта структура должна была оказаться в поле зрения исследователей. Не менее значимыми в плане связанности с идеей мотивации (то есть потребности) оказались структуры лимбической системы.

Вообще, структуры лимбической системы в эволюции появляются тогда, когда необходимым становится обучение новым серьезным навыкам и хранение приобретенных навыков в памяти. И так как этот комплекс структур появляется во исполнение данной функции, то, конечно, все структуры лимбической системы должны были оказаться в поле зрения экспериментатора.

И, наконец, – новая кора. Новая кора – высший уровень анализаторов, которые позволяют оценивать информацию на самом высоком уровне. И она, значит, должна была быть включена в список тех структур, которые надо было очень серьезно исследовать для того, чтобы определить, а как же действительно складываются те процессы, которые определяют поведение, основываясь на вероятностном прогнозировании будущих событий.

И, действительно, удалось установить, что достаточно много структур принимают участие в этом процессе, но их можно разделить на две принципиальные группы.

Опять же, одни из них МОТИВАЦИОННЫЕ, то есть связанные с потребностью. Это две структуры, это тот гипоталамус, о котором я говорил, и особые ядра в подкорке, так называемый миндалевидный комплекс.

А к ИНФОРМАЦИОННЫМ структурам с полным основанием можно было отнести гиппокамп и новую фронтальную кору.

И вот дальше возникает действительно огромное количество исследований, которые подтверждают значение каждой из них. Я думаю, что вообще на самом деле, может быть, интересно было бы обратиться к конкретным примерам, которые иллюстрируют это событие.

Итак, потребность.

Потребность – это, действительно, гипоталамус.
Можно выделить, например, латеральную зону, где можно было обнаружить (и действительно были обнаружены) нейроны, по крайней мере, двух классов. Одни нейроны возбуждались при голоде и при нарастании этой негативной эмоции, которая требовала удовлетворения. А другие нейроны возбуждались в тот момент, когда животное становилось сытым или когда стимулировались особые зоны в центральной нервной системе, так называемые зоны самостимуляции. Я, на всякий случай, расскажу об этих зонах самостимуляции, может быть, наши слушатели не все об этом знают.

Смысл заключается в том, что в свое время Олдсом были обнаружены такие точки в мозгу, при стимуляции которых возникала ярко выраженная позитивная эмоция, которую можно было проверить в поведенческих экспериментах. Если этим животным, в частности крысам, представлялась возможность самим наносить раздражение в эти структуры, они не слезали с этой педали и стимулировали себя, получая все время удовольствие. Так вот, нейроны, которые были обнаружены в гипоталамусе (второй класс нейронов) действительно прежде всего реагировали на эту форму самостимуляции.

Таким образом, в гипоталамусе можно было выделить, по крайней мере, два класса структур. С одной стороны, ВОЗБУЖДАЮЩИХСЯ во время мотивации, которая требовала удовлетворения. И с другой стороны, нейроны, активность которых подавляла эту мотивацию и свидетельствовала о том, что все благополучно, что это возбуждение СНИМАЕТСЯ.

Особенно интересным оказалось, на мой взгляд, значение вот этого амигдолярного комплекса.

Здесь произошла удивительная вещь. Ведь на самом деле редко, когда у нас существует одна мотивация или одна потребность, правильнее сказать. Их может быть и несколько. И в силу каких-то причин мы в данный момент выбираем одну из них в качестве главного мотива нашего поведения, актуализируем ее, а в силу каких-то других причин мы выбираем другую как объект нашей реализации.

Это очень интересные эксперименты, которые были придуманы основателем нашего института Эзрасом Асратовичем Асратяном.

Он сделал следующее: одна и та же комната, одна и та же собака, один и тот же условный сигнал. Но только утром этот условный сигнал подкрепляется едой, а вечером дается болевое раздражение. И вот эта модель переключения поведения из одного в другое оказалась очень интересной для объективного изучения роли различных структур, и оказалось, что если разрушить этот мигдолярный комплекс, то переключение с выбора одной мотивации на другую существенно затрудняется. Его очень трудно реализовать.

Теперь о значении информации. Здесь, в частности, важным является эффективность или достоверность подкрепления данного условного сигнала каким-то положительным моментом, например, едой. Можно подкреплять условный сигнал стопроцентно, на каждый сигнал давать подкрепление, а можно подкреплять его, скажем, в 50 процентах случаев.

Так вот оказалось, что если разрушить гиппокамп (это еще одна структура, очень интересная), то животные теряют способность вырабатывать условный рефлекс на маловероятное подкрепление.

А если разрушить фронтальную кору, – это совсем удивительно, – у нее улучшается выработка на маловероятное подкрепление. Вот как интересно складывается аранжировка в этих структурах, которые реально позволяют строить поведение в зависимости от разных ситуаций.

Причем, жизненных ситуаций, более или менее вероятных подкреплений и, соответственно, более или менее вероятного прогнозирования будущих событий.

Надо сказать, что это направление исследований позволило поставить целый ряд конкретных экспериментальных проблем, которые, на мой взгляд, были очень интересны для решения.
Например, выбор животного между высоко вероятным подкреплением, но низким по качеству – дают собаке, например, мясо-сухарную смесь. И второй вариант, когда той же самой собаке предоставляется возможность получить мясо, но не каждый условный сигнал будет подкреплен мясом. Примерно в 50 процентах случаев будет мясо, в 50 процентах – ничего. И предоставляется свобода выбора. Либо вырабатывается одна тактика поведения, либо другая.


И действительно удается обнаружить, что животные разделяются на эти ДВЕ группы. Одна из них предпочитает маловероятное, но всегда, то есть "синицу в руках", а другие – "я хочу журавля в небе, пусть даже не каждый раз поймаю".

От чего это зависит?

Зависит, оказывается, от двух причин, очень интересных. Раз здесь задействовано удовлетворение пищевого возбуждения, то, конечно, это зависит от уровня голода. Если очень голодные животные, все они начинают переходить на маловероятное подкрепление, ведь надо есть. А если у них оптимальный уровень сытости?

Здесь, оказывается, это зависит от типа высшей нервной деятельности.

И здесь мы подходим к очень интересному моменту, толчок которому дал тоже Иван Петрович Павлов.

Отталкиваясь от типов темперамента, которые были открыты Гиппократом, он обнаружил, что всех животных можно классифицировать по типу высшей нервной деятельности, которая весьма хорошо накладывается на типы темперамента по Гиппократу. Это холерик, сангвиник, меланхолик и флегматик.

Оказалась удивительная вещь: абсолютно как будто бы нестыкуемые, очень далеко стоящие друг от друга по типу высшей нервной деятельности животные, такие как, например,

сангвиник (положительный тип) и меланхолик (трус и вообще непонятно что), предпочитают маловероятное, но высококачественное подкрепление.

А холерик и флегматик склоняются к низкокачественному, но постоянно выдаваемому подкреплению.

Это был первый шаг.
Но после этого исследователи задумались: а можно ли каким-нибудь образом посмотреть нейрохимию этого процесса? Связано ли это с какими-то нейрохимическими механизмами, определяющими ту или иную стратегию поведения? Это был очень важный момент. Потому что эти исследования сразу выходили на новый качественный уровень.

И удалось обнаружить, что блокада одной из медиаторных систем мозга – дофаминовой – переводит сангвиника и меланхолика из предпочитающих высококачественное, но маловероятное подкрепление на высоковероятное, но низкокачественное подкрепление (как у холерика и флегматика). Я привожу эти примеры не для того, чтобы охарактеризовать значение флегматика или сангвиника. Дело в том, что толчок, который дала информационная теория эмоций теории потребности, выражался в том, что стали возможны конкретные исследования, характеризующие структурную аранжировку организации поведения, нейронный механизм этого поведения и нейрохимический механизм этого поведения.

А. Г.
Тут возникает вот какой вопрос.
Здесь, во-первых, бытовое выражение "ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ТУПОСТЬ" приобретает свое яркое воплощение,
а во-вторых, это заставляет задуматься – если эти типы характеров генетически детерминированы, следовательно, и эмоциональное поведение генетически детерминировано.
Или все-таки обучение, которое особь проходит в социуме, или в лабораториях, или в природе, оказывает какое-то влияние на тот путь, который она выбирает, на стратегию поведения?


В. Р.
Совершенно разумный вопрос. И, знаете, очень сложный для решения. Сейчас в литературе встречаются заявления о том, что на 70 процентов наше поведение определяется генетическими факторами и на 30 – факторами обучения.

А. Г.
Как это подсчитать, интересно?

В. Р.
Как это посчитать, действительно. Хотел бы я знать, как посчитать. Давайте обратимся к конкретным экспериментам, а после этого вы мне подскажете, как это считать.
Очень хорошо известно, что животные, например утенок (будем говорить даже о конкретном животном), сразу после вылупления из яйца способен выделить в окружающей среде материнское "кря-кря" и следовать в этом направлении. Возникает совершенно очевидный вопрос: выделение этого сигнала – это генетически предопределено или нет? Этот вопрос задал себе один из американских исследователей, Джильберт Готлиб и решил от него сразу не отмахиваться, а решил поставить несколько экспериментов.
Основа для первого эксперимента заключалась в том, что он знал: утка, высиживающая яйца, произносит "кря-кря", а скорлупа звукопроводна. И таким образом утята могут запечатлеть это "кря-кря", да еще в тот момент, когда у них создается комфортное состояние в связи с присутствием утки в гнезде. Да, да, просто идет элементарное обучение. Решить вопрос можно было очень просто, что он и сделал на самом деле. Берут яйца, кладут их в инкубатор, вылупляются эти птенцы и им предъявляется "кря-кря".
Надо сказать, что первый эксперимент дал совершенно определенный результат. Эти птенцы выделяют "кря-кря" и следуют за ним.

Ну, казалось бы, можно было бы и закончить. А Готлиб не закончил. Он обратил внимание на то, что на определенной стадии нахождения в яйце эмбрионы начинают вокализировать и таким образом озвучивать друг друга. А вдруг они учат друг друга? Он взял одно яйцо, положил его в инкубатор, вылупился птенец, дали ему "кря-кря", и он пошел на него. И Готлиб ставит третий эксперимент. А вдруг этот птенец сам себя озвучивает и поэтому запоминает это "кря-кря"? Он подрезает голосовые связки эмбриону. Представляете? Этот птенец не произносит "кря-кря" до момента вылупления. Он вылупляется и не идет на "кря-кря". Вот теперь давайте посмотрим, в чем здесь дело.
Понятно, что в данном случае совершенно очевидна необходимость запечатления этого "кря-кря" в период эмбрионального развития. Этот вопрос решен. А как можно решить: нужен ли элемент обучения для какой-то формы поведения или она может разворачиваться исключительно на генетической основе? Разве нельзя сказать в любом случае, что вы, были не столь настойчивы, как Готлиб? И надо сказать, что это не единственный пример.

На самом деле, можно было привести несколько примеров, которые действительно показывают и подчеркивают, что
необходим определенный опыт,
пусть даже в эмбриональный период, до рождения, для того, чтобы были возможны самые первые реакции, которые производят новорожденные.

А. Г.
Но в данном случае существует генетически детерминированная программа самообучения.

В. Р.
Хорошо. Безусловно, никто же не говорит, и не дай бог кто-нибудь подумает, что генетика не нужна и генетический код не нужен. Ни в коем случае. Просто речь идет о том, что, наверное, не стоит отделять одно от другого, что и информация, заложенная в геноме, и…
факторы среды, которые присутствуют на всех стадиях эмбрионального развития,
и то и другое имеют принципиальное значение для нормального развития.

А. Г.
Простите, а Готлиб остановился на этом эксперименте?
В. Р.
С этим экспериментом – да.
А. Г.
Потому что напрашивается еще один эксперимент. Утенку с подрезанными голосовыми связками во время эмбрионального периода предъявляется "му-му". И дальше смотрят, идет он на "му-му" или не идет.
В. Р
. Насколько мне известно, нечто подобное действительно есть, но не в этом эксперименте. Но просто нужно сказать, что у всех животных, в том числе и у этих птиц, все-таки есть определенное, связанное с динамикой и с принципом развития, соответствие слуховых анализаторов и предпочтения к видоспецифическому сигналу. Все-таки видоспецифический сигнал, возможность его выделения в определенной степени детерминируется динамикой развития в данном случае слухового анализатора НА ВСЕХ ЕГО ЭТАЖАХ, начиная от слухового эпителия и кончая высшими отделами мозга.

А. Г.
Но с другой стороны, известно, что визуализация у тех же утят происходит на первый объект, попавшийся в их поле зрения, если этот объект совпадает с представлением о матери.

В. Р.
Абсолютно верно. Я думаю, что в этом случае нужно было бы также присмотреться. И я убежден, что где-нибудь можно было бы выкопать основания для того, чтобы обнаружить,
где там есть элемент обучения.

С другой стороны, можно себе задать следующий вопрос: а в какой, в общем-то, степени это имеет значение для конкретных исследований и не является ли это просто философствованием, которое то ли нужно, то ли нет? Мне думается, что это действительно имеет принципиальное значение.

И я тоже хотел бы привести пример, как мы пробуем использовать это в своих реальных экспериментах.
Если мы говорим о ранних формах поведения, то среди них есть такая форма поведения как ОБОРОНИТЕЛЬНОЕ поведение. Удивительная вещь – как оно формируется.

Когда мы говорим об экспериментах на животных, очень часто мы используем некий условный сигнал и болевое раздражение, которое должно сформировать некоторое аверсивное поведение и оборонительное поведение этих животных. К сожалению, в природе так сделать нельзя. И реально в жизни целого ряда живых существ подобная проба на контакт с хищником может закончиться сразу, одномоментно, и больше у них никаких возможностей для существования не будет. Особенно драматичным это может оказаться для птенцов в гнезде.
Представьте себе, птенцы галдят, они зовут родителей, они голодны. И в это время появляется где-то в округе хищник. И родители издают специфический сигнал тревоги – птенцы должны замолчать, причем, все. Если один из них не замолчал, хищник его найдет, и закончится онтогенез всего выводка, а не только того, кто нарушил покой. Как формируется это поведение? Так и напрашивается ответ, что это все генетически предопределено, правда?
Памятуя об экспериментах Готлиба и памятуя о том,
что среда оказывает определенное регулирующее влияние,
мы начали исследование того, как формируется это оборонительное поведение у птенцов мухоловки-пеструшки. И вышли на очень интересные результаты, причем, с хорошим морфологическим и функциональным подтверждением.
Результат в том, что, во-первых, этому надо учиться.

И, действительно, несколько дней после вылупления птенцы этому в той или иной форме учатся. Но самое интересное то, что ранняя поведенческая реакция – вот это самое замирание, – оно как бы взято блоком из пищевого поведения.
Может быть, где-нибудь есть птенцы? Это можно было бы показать, это очень интересно. С одной стороны, существуют птенцы, которые раскрывают клюв и призывают родителей, и прилетевшая взрослая птица будет кормить их. Вот вверху справа изображены птенцы, которых накормили – кого-то, накормили, он сытый, он уже улегся, а кто-то еще с полуоткрытым ртом.
А что из себя представляет оборонительное поведение, которое приведено на нижнем рисунке? Это тот же самый выводок – немножко позже звучит сигнал тревоги, они все улеглись как сытые птенцы и замолчали. И вот оказалось, что не только по поведенческому критерию, но и по эмоциональному критерию эти реакции практически однозначны. И в том и в другом случае происходит уменьшение частоты сердечных сокращений. Это удивительно, что первая поведенческая реакция – оборонительная – сопровождается не повышением сердечного ритма, что свойственно оборонительной реакции, а наоборот, снижением его.

А. Г.
Правильно ли я понял, что родители, используя вторую фазу пищевого поведения, подавая сигналы, учат птенцов реагировать на этот сигнал, даже если он прозвучит в то время, когда птенцы голодные, чтобы птенцы перешли во вторую фазу пищевого поведения, то есть в оборонительное поведение?

В. Р.
Мы так считаем. Хотя на самом деле работа не закончена, но у нас есть достаточно серьезные данные для того, чтобы думать именно так, как вы сказали.
И здесь я хочу сказать, что эти исследования действительно очень трудоемкие, их нужно проводить на территории реального обитания этих животных. И нам здесь повезло, это все сделано в Приокско-террасном заповеднике, и Михаил Николаевич Брынский, директор этого заповедника, как раз опекает наши исследования и мы ему искренне признательны.
А. Г. А это птенцы какой птицы?
В. Р. Это мухоловка-пеструшка, это дуплянки. Если у вас будет возможность, приезжайте к нам, покажем эксперимент.

А. Г. Благодарю за приглашение. К слову, перейдем к поведению высших животных, с вашего позволения.

В. Р. Конечно.

А. Г.
Я вдруг вспомнил, как отбирают народы Севера щенков в помете. Когда сука принесла пять или шесть щенков, понятно, что всех оставлять не резон; их выносят из теплого помещения, из чума или из дома, где они лежали, и относят на некоторое расстояние от дома. Щенки инстинктивно возвращаются обратно; ПЕРВОГО, КТО ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ, оставляют в живых.
Но также в живых оставляют того, кто вообще не идет домой, КТО НАЧИНАЕТ ЗАНИМАТЬСЯ ИССЛЕДОВАНИЕМ МЕСТНОСТИ ВОКРУГ .

Эти два щенка выживают,

остальных убирают. Это врожденный темперамент? Такое поведение щенков, – оно детерминировано генетически?

В. Р. Я хотел бы сказать следующее. Что опять же является врожденным, а что является приобретенным? Очень интересная проблема.
Является ли врожденной та форма поведения, которая выявляется у животного сразу после рождения? Ну да, это можно назвать врожденным. Но требует ли эта форма поведения определенного пренатального опыта в то время, когда этот щенок находился в утробе матери? И, действительно, я могу привести достаточно много примеров тому.

Вы, например, говорите о том, что кто-то ищет, а кто-то нет. Замечательно. Каким образом происходит поиск соска матери у тех же самых кошек, у всех млекопитающих? Этому нужно учится или он знает, какой сосок нужно искать? Казалось бы, должен знать, и он этому учится. А каким образом? Он запечатлевает запах околоплодных вод, которые по своему химическому составу весьма близки к молозиву. Это очень красиво было показано. Вводили феромоны в амниотическую полость матери-мыши, и после рождения мышат каждый из них полз к тому соску, который был смочен соответствующим феромоном.

Я думаю, что не следует говорить о чем-то как целиком генетически предопределенном, и, безусловно, нельзя придавать чрезмерное значение средовым факторам. И то и другое просто необходимо.


А. Г. Вернемся все-таки к форме эмоций.

В. Р. Конечно.

А. Г. Что касается высшей нервной деятельности высших животных, включая и человека. В этой формуле меня заинтересовала одна из характеристик эмоций, – там были, СТЕПЕНЬ ЗНАК И КАЧЕСТВО.

Что такое качество эмоций, как оно определяется и зависит ли оно от того, кого мы рассматриваем в качестве биологического объекта?

В. Р. Единственное, что я хотел бы уточнить – здесь очень важной является КАЧЕСТВЕННАЯ сторона той информации, которая будет определять эмоцию.
Она складывается, как вы помните, из двух составных элементов.

Один составной элемент – это та информация, которая НЕОБХОДИМА.
Но эта же информация не дана от Бога, это та информация, которая извлечена из памяти у конкретного данного животного и именно она зависит от качества той потребности, которую сейчас испытывает это живое существо. Это первое значение.

Второе – это информация, которой РАСПОЛАГАЕТ данный субъект.

И опять же – это не то, что находится вокруг нас, нужно же еще определить и уточнить, что именно это является очень важным для данного поведения. Это процесс в высшей степени активный. Опять же в нашем институте, в двух лабораториях, это очень четко было показано. Например, в исследованиях на человеке в лаборатории Алексея Михайловича Иваницкого было очень хорошо показано, что восприятие внешних раздражителей, внешних сигналов проходит через разные структуры мозга

и то, что не имеет отношения конкретно к выполнению, или к реализации данной потребности просто вытормаживается.

А на уровне отдельных нейронов (это работы директора нашего института; кстати, он был у вас здесь, это Игорь Александрович Шевелев) была показана удивительная вещь, что вообще в зрительной коре целый класс нейронов способен реагировать практически на любой стимул.

Но есть такой механизм как торможение, который как искусный скульптор, из всего круглого рецептивного поля вычленяет какую-то определенную конфигурацию, которую будет воспринимать данный нейрон. То есть, представляете, мы подходим с вами к полке. Мы ищем книгу определенной толщины, определенного наклона или определенного цвета и так далее, что соответствующим образом обеспечивает нам эффективный поиск. Этот элемент должен быть заложен в представление о той информации, которую мы способны избрать.

И теперь очень важный момент: а можем мы померить то, что необходимо и то, что есть? И выделить: а каким-то образом хватает этого или не хватает? Причем, лучше было бы это померить и определить до того, как будет совершено действие.

Конечно, если действие характеризуется тем,
что испытуемый не принял правильное решение, то это, очевидно, значит, что здесь у него был дефицит той информации, которая обеспечила бы ему решение этой задачи.

Можно ли это обнаружить? Оказывается, да. Проводились исследования активности мозга у человека на стадии между предъявлением раздражителя и его решением какой-то определенной когнитивной задачи. Изучая связи, которые формируются между различными структурами мозга, можно определить, что если связи идут по этому типу, то вероятнее всего задача будет решена правильно, а если по этому типу, то вероятнее всего он не сможет найти правильное решение.

И это можно предугадать до того, как он реально это совершит. То есть в руках исследователей сейчас есть инструменты, позволяющие выделить такие функции и их анализировать.

А. Г.
Раз уж вы заговорили о человеке и об экспериментах в этой области. Все-таки наш с вами мозг немного отличается от мозга других высших животных, в том числе и асимметрией, – хотя доказано, что асимметрия есть у целого ряда птиц. Какую роль асимметрия мозга играет в выборе линии когнитивного поведения и в том числе в эмоциональном выборе?

В. Р. Дело в том, что по поводу асимметрии мозга и эмоций (как и по поводу многих других проблем) существуют разные точки зрения. Мне кажется очень интересным и продуктивным такой взгляд на асимметрию:

на самом деле каждая функция представлена и в левом, и правом полушарии, но по-разному. Способ, которым решается задача в левом полушарии, отличается от способа решения в правом.
И, по всей видимости, у человека этот разный способ решения одной и той же задачи весьма серьезно раздвинут, и различия очень высоки. Но мозг сможет работать только в том случае эффективно, если он может все время СРАВНИВАТЬ и ВКЛЮЧАТЬ способности левого и правого полушария.

И здесь мы сталкиваемся с удивительным и очень интересным фактором. Чем мозг человека отличается от мозга животных наиболее разительно? Оказывается, он отличается по количеству нервных волокон, проходящих через мозолистое тело, связывающее левое и правое полушария. По этому индексу наиболее существенно отличается мозг человека от мозга других животных.

А. Г. Обмен гораздо интенсивнее происходит, между прочим.

В. Р. Да. На самом деле левое полушарие решает много одних проблем, правое – других, но когда они объединяются вместе, это дает переход количественного элемента в качественный.

А что происходит во время болезни, такой, как шизофрения? Это удивительная вещь: во время первого приступа шизофрении (это тоже данные, полученные в нашем институте Валерией Борисовной Стрелец) происходит функциональное расщепление этих двух полушарий. Нет связи, мозолистое тело не повреждено, все нейроны есть, но абсолютно нет никаких связей между левым и правым мозгом.
А. Г. Сигналы не проходят.
В. Р. Да. Это, собственно говоря, фактически и является причиной для очень серьезных нарушений психической, интеллектуальной и прочей деятельности.

А. Г. Вот если вернуться к фантазиям о социальной философии, с которых мы начали. Ведь если употреблять эту формулу эмоций для того, чтобы поддерживать человека, зная степень его заинтересованности в чем-либо и зная необходимость в информации и постоянно подпитывая его и в том, и в другом желании, значит так можно держать не только человека, но и целый социум в определенного рода подчинении?!!!! (И.)
В. Р. Конечно, конечно, это же очень интересная проблема.
А. Г. Да, проблема интересная и страшноватая, надо сказать.
В. Р. Естественно, как любая проблема, связанная с управлением поведением человека. Но с другой стороны, волей неволей мы должны к ней, так или иначе подходить, у нас ведь есть много социальных проблем, с которыми следует бороться. Обратите внимание на интересную вещь.
Наркомания. Человек получает удовольствие от чего? От того, что он вводит себе наркотическое вещество. Это же очень легко. Не нужно решать теорему Ферма...
А. Г. Как та крыса...
В. Р. Да, вколол и все прекрасно. Может быть, действительно можно было бы решить эту проблему, если бы мы научились повышать значение каких-нибудь социально оправданных мотиваций, предоставлять информацию о их выполнении и показать, что получение удовлетворения от данной формы деятельности для вас будет много предпочтительнее, чем просто вколоть наркотик. Это же действительно интересный подход.

А. Г. Интересно, что сейчас абсолютно стихийно, не вооружаясь этой формулой, средства массовой информации (так или иначе, пытаясь заниматься мониторингом уровня мотивации и направлением мотивации) вбрасывают как раз ту самую информацию, которая лучше всего воспринимается большей частью населения. Удовлетворяя, как они считают, информационный голод, а на самом деле эмоциональный, как мы с вами видим.

В. Р. Безусловно, если они действительно попадают на ту мотивацию, или на ту потребность, которая действительно сейчас актуальна для этих людей. Ну, а так как у нас общество группируется вокруг определенных идей, то вполне вероятно, что это очень сильное оружие для того, чтобы направить общество на те или иные цели. Так что это в ваших руках.

А. Г. Спасибо, спасибо.

[Michaеl]

П.Г. Белкин Тоталитарное государство и судьба советской физиологии

В октябре 1987 г. в Институте истории естествознания и техники АН СССР состоялся Круглый стол, посвященный "Павловской сессии" 1950 г. и судьбам советской физиологии. Впервые за несколько десятилетий физиологи (многие из которых были участниками событий) и историки науки получили возможность обсудить трагические события "Павловской сессии" и вызвавшие их причины, выявить "скрытые пружины", двигавшие главными организаторами и исполнителями этой акции. Общий тон обсуждению задал М.Г.Ярошевский, сказавший: «Эту сессию иногда называют "Павловской сессией", хотя сам великий натуралист И.П. Павлов имел к тому, что происходило, такое же отношение, как Маркс к Колымским лагерям» [18, с. 133]. Эту точку зрения в той или иной степени разделили все участники Круглого стола. Сессия и предшествовавшие ей события трактовались как результат вульгаризации и выхолащивания учения Павлова, борьбы за власть в высших физиологических кругах. Все это, безусловно, верно, однако представляет собой внешнюю сторону событий. Внутреннюю же сторону определяет, на наш взгляд, глубокое родство принципов и фундаментальных представлений физиологического учения И.П. Павлова с принципами, лежащими в основании тоталитарного государства. Бесспорность высказывания М.Г.Ярошевского о непричастности Маркса к Колымским лагерям очевидна лишь до тех пор, пока мы считаем эти лагеря извращением идеи основоположника научного коммунизма. Бесспорность исчезает, если рассматривать лагеря как результат последовательной реализации Марксовой идеи. Во всяком случае, можно констатировать, что пока мы не располагаем историческими прецедентами реализации коммунистических принципов, не приводившей к той или иной разновидности лагерей.

Вульгаризация, выхолащивание павловских идей - прямое следствие их приятия тоталитарной системой. К моменту проведения "Павловской сессии" была проделана поистине огромная работа: достижения И.П. Павлова в области изучения высшей нервной деятельности были превращены в почти религиозный догмат, так что в философской, психологической и медико-биологической литературе Павлов цитировался непосредственно следом за классиками марксизма-ленинизма. Наряду с "Павловской физиологией" появились "Павловские" биология, психология, педагогика, психиатрия. Параллельно с научной канонизацией шла интенсивная мифологизация образа Павлова в массовом сознании. Огромные силы и средства, затраченные на "увековечивание" идей Павлова, являются, так сказать, внешним подтверждением их необходимости государству 1. Более важно, как нам кажется, обнаружить внутренние факторы, определившие связь павловского учения и тоталитарного строя. Показать, что это соответствие существовало - задача настоящей работы.

1. Коперник или Птолемей?

И.П. Павлов не страдал от недооценки при жизни. Однако до поистине "космических" масштабов выросли его достижения после смерти. К концу 40-х годов прочно утвердилось мнение, что "революция, произведенная великим физиологом в изучении самого сложного вопроса - о высшей нервной деятельности, по своему значению и результатам в истории естествознания стоит в одном ряду с делом Коперника", - так охарактеризовал вклад Павлова в науку Президент АН СССР С.И. Вавилов [4, с. 101]. Не только "основателем новых глав в физиологии", но и преобразователем всей науки, чей "подвиг научной мысли" не меньше, "чем переход от мировоззрения Птолемея к системе Коперника", назвал Павлова К.М. Быков [3, с. 512]. И сегодня в любом учебнике физиологии или научном труде, посвященном проблемам высшей нервной деятельности, можно прочесть, что открытие условных рефлексов и создание учения о высшей нервной деятельности явились началом новой эпохи в науке о поведении.

Между тем, это не так. Заслуги Павлова имеют прямо противоположный характер: своими исследованиями он завершил почти трехсотлетний период развития рефлекторной концепции и, в этом качестве, скорее может быть сравнен с Птолемеем чем с Коперником2 . В своих исследованиях И.П. Павлов опирался на совокупность методологических принципов, характерных для механистической и статистической 3 познавательных моделей. В физиологии механистическая познавательная модель, восходящая к рефлекторному принципу Декарта, исходит из предположения, что живой организм может быть уподоблен более или менее сложному механическому устройству. Статистическая познавательная модель рассматривает организм как баланс средних величин. Эти представления необходимым образом предполагают реализацию ряда методологических принципов: уравновешивания организма со средой, жесткого (механического) детерминизма, пассивности организма.

Идея уподобления живого неживому определяла всю экспериментальную технику классической физиологии. Животные обездвиживались, привязывались к станку, наркотизировались. Этой же цели служили декапитация и перерезки ствола мозга. Господствующим принципом было вычленение и изолированное изучение физиологических функций, что вполне согласовывалось с представлением о том, что целое равно сумме частей [2, с. 249-250]. Сами понятия физиологической науки этого периода "раздражимость", "возбудимость", "реактивность", "ответ организма" зафиксировали пассивность как основное свойство организма.

Методологическая позиция И.П. Павлова целиком и полностью соответствует описанным выше представлениям. Впервые она была сформулирована им в докладе на Мадридском конгрессе физиологов (1903): "Только идя путем объективных исследований, мы постепенно дойдем до полного анализа того беспредельного приспособления во всем его объеме, которое составляет жизнь на Земле... Мы можем анализировать приспособление в его простейших формах, опираясь на объективные факты. Какое основание менять этот прием при изучении приспособлений высшего порядка [8, с. 23]. Еще более ясно и недвусмысленно высказался Павлов по поводу своих принципов в известной речи "Естествознание и мозг" (1909): "...вся жизнь от простейших до сложнейших организмов, включая, конечно, и человека, есть длинный ряд все усложняющихся до высочайшей степени уравновешиваний внешней среды" [12, с. 195]. Наконец в 1932 г. в статье "Ответ физиолога психологам" Павлов сформулировал три основополагающих принципа своей рефлекторной теории: "принцип детерминизма, т.е. толчка, повода, причины для всякого данного действия, эффекта; во-вторых, принцип анализа и синтеза, т.е. первичного разложения целого на части, единицы и затем снова постепенного сложения целого из единиц, элементов; и, наконец, принцип структурности, т.е. расположения действий силы в пространстве, приурочение динамики к структуре" [14, с. 3б5]. Перечисленные принципы легко объединяются в целостную механистическую познавательную модель. Ведь детерминизм означает пассивность организма, который подобно мертвому телу находится в состоянии покоя до тех пор, пока на него не подействует какая-либо внешняя сила. Принцип анализа-синтеза при ближайшем рассмотрении оказывается принципом "целое равно сумме частей" (анализ и синтез можно сравнить с разборкой и сборкой механизма). Принцип структурности означает в физиологии жесткую локализацию функции, ее приуроченность к однозначно определенным механизмам и структурам.

Разрабатывать проблемы физиологии высшей нервной деятельности в рамках такой "строгой" методологии оказалось затруднительным для самого Павлова. Особенно трудно в рамках условно-рефлекторной концепции поддавалось объяснению поведение человека. Пытаясь ввести в свою концепцию понятия, характеризующие специфику человеческого отношения к миру, Павлов в 1916 г. впервые говорит о «рефлексе цели", а в 1917 г. - о "рефлексе свободы» [17, с. 306-307, 343]. Каждое из понятий своего рода оксиморон, поскольку невозможно объединить в границах одного понятия взаимоисключающие части. Рефлекторная концепция не оставляет места ни для цели, ни для свободы. Позднее Павлов говорит о цели и свободе как о метафорах, понятиях обыденного сознания [12, с.387-389].

Павлов вообще постоянно прибегает к метафоре. "Павлов был вынужден ввести в понимание условно-рефлекторной деятельности понятия возбуждения, торможения и иррадиации, целиком заимствованные им из физиологии сравнительно элементарных субстратов нервной системы: нервного волокна и клеток спинного мозга", - указывает П.К. Анохин [1, с. 179]. Использование этих понятий неизбежно приводило к "метафорическому" редукционизму. сложные мозговые процессы низводились на уровень нервно-мышечного препарата.

Павлов создавал свое учение о высшей нервной деятельности в первые десятилетия XX в. В науке это время сосуществования познавательных моделей разных поколений. Не была исключением и нейрофизиология. Наряду с механистической павловской физиологией существовала первая в науке о поведении системная модель, представленная концепцией доминанты A.A.Ухтомского [24]. Исследователь, предвосхитивший в своих трудах идеи системного подхода, кибернетики, самоорганизации, по праву заслуживающий сравнения с Коперником (или, может быть, Кеплером?), не был адекватно оценен научным сообществом. Причины этого - предмет специального исследования, однако важно отметить, что Павлов и его сотрудники как бы "не замечали", что рядом с ними развивается физиологическая концепция, основанная на принципах, противоположных павловским.

Напротив, с гештальт-психологией, наметившей переход в психологии к системным представлениям, Павлов находился в состоянии постоянной "войны". С ее представителями, особенно с В. Келером, Павлов постоянно вступал в заочную полемику, мало стесняя себя при этом в выражениях, на своих "Средах". Поразительно, что неоднократно обращаясь к работам гештальт-психологов, Павлов не видел в них главного - принципа целостности. Удовлетворительное объяснение этому факту можно дать с позиций концепции доминанты А.А. Ухтомского: "старинная мысль, что мы пассивно отпечатлеваем на себе реальность, какова она есть, совершенно не соответствует действительности. Наши доминанты, наше поведение стоит между нами и миром, между нашими мыслями и действительностью" [25, с. 382]. Павлов, вся жизнь и деятельность которого была заключена в рефлекторной концепции, видел в опытах гештальтистов ассоциации, условные рефлексы - все, кроме реализации принципа целостности, подрывающего основы его учения.

2. Социальные экспериментаторы

Во время XV Международного конгресса физиологов правительство СССР устроило в Кремле прием. В речи на приеме Павлов сказал: "...я экспериментатор с головы до ног. Вся моя жизнь состояла из экспериментов. Наше правительство также экспериментатор, только несравненно более высокой категории", а затем предложил тост "За социальных экспериментаторов!" [11, с. 55]. Павлов не погрешил против истины, назвав правительство социальным экспериментатором. Главный из поставленных им экспериментов — это эксперимент над человеком, в ходе которого выяснялась возможность полного контроля со стороны государства не только над поведением, но и над мышлением индивида. В основе эксперимента лежало представление о человеческой природе, близкое к учению Павлова. И марксизм, и учение Павлова, действуя в XX столетии, воспроизводили познавательные модели и представления XIX в. Краеугольным камнем обоих направлений выступал материализм. "...Развитию идеальной стороны, развитию сознания, предшествует развитие материальной стороны, развитие внешних условий: сначала изменяются внешние условия, сначала изменяется материальная сторона, а затем соответственно изменяется сознание, идеальная сторона", - указывает в известной работе "Анархизм или социализм?" И.В. Сталин [22, т. 1, с. 314]. Почти не кривя душой, С.И. Вавилов мог сказать, что "эти слова И.В. Сталина можно было бы поставить эпиграфом всех работ, всего учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности" [4, с. 15]. Идея примата внешних условий над идеальной стороной для тоталитарного государства чрезвычайно важна. Если рассмотреть такие акции в психологии и биологических науках, как постановление "Об идеологических извращениях в системе Наркомпроса", дискуссии по проблемам генетики. Сессию ВАСХНИЛ, то во всех случаях можно обнаружить, что идейному и физическому разгрому подвергались научные направления, исходившие из внутреннего объяснения, внутренней каузальной атрибуции причин. "Главная идея Павловского учения - это идея зависимости поведения организмов от внешних условий, от внешних раздражителей", - указывает известный популяризатор и вульгаризатор идей Павлова С.А. Петрушевский [19, с. 5]. От себя добавим: главная - для тоталитарного строя, озабоченного проблемой контроля над поведением личности. Тоталитарное государство не могло примириться с существованием сфер, в принципе не поддающихся контролю. Для него вообще характерно убеждение, что контролируя "вход", можно регулировать "выход". Этот механистический взгляд на живой организм, человека, общество вполне согласуется с убеждением Павлова о том, что "истинное механическое толкование остается идеалом естественнонаучного исследования, к которому лишь медленно приближается и будет долго приближаться изучение всей действительности, включая в нее и нас" [15, с. 469]. Для государства не так уж важно, что "идеал" механического описания плохо согласуется с реальностью. Гораздо важнее принципиальная возможность "механического толкования" "всей действительности". Ведь именно оно позволяет управлять природой, человеком, обществом как механическим устройством, рассчитывая только на "линейные", программируемые результаты и последствия. В рамках этих представлений, прямо противостоящих представлениям системным, невозможен экологический подход. Напротив, любое воздействие на природу и человека неминуемо приобретает характер "покорения".

Выше речь шла о "теоретических" воззрениях тоталитарного государства. Практическая его деятельность ежедневно и ежечасно сталкивалась с невозможностью втиснуть живую жизнь в прокрустово ложе механистических представлений. Путь, по которому пошло государство, преодолевая эти трудности, удивительно напоминает тот способ, к которому прибегали физиологи на протяжении XIX в. и которым с успехом пользовался Павлов. Этот путь - ограничение свободы. Чем более организм лишается свободы, тем более уподобляется он автомату и тем более соответствует он заданным механистическим схемам. На такой организм можно воздействовать внешними факторами и получать желаемый однозначный ответ. Артефактом, тщательно изгоняемым из опыта, оказывается сама жизнь. Человек в тоталитарном обществе - та же собака в экспериментальном станке, лишенная возможности убежать, искусать экспериментатора, самостоятельно добыть себе пищу. Бесправие человека и полная зависимость собаки от внешних условий - результат реализации одних и тех же научных схем.

В начале статьи мы упомянули о Колымских лагерях, предполагая, что они могут быть не извращением, а закономерным итогом реализации идеи Маркса. Как видно, насилие, несвобода оказываются обязательным условием, при котором тоталитаристские схемы обретают хоть какую-то жизнеспособность. Внешняя несвобода выражает принципиальную невозможность свободы внутренней — в царстве детерминизма ей просто нет места.

Рассматривая вопрос о свободе воли, Павлов приходит к выводу о том, что она состоит в "возможности, а отсюда и обязанности" соответствовать "государственным обязанностям и требованиям" [12, с. 388-389]. Столь высокая лояльность И.П. Павлова по отношению к тоталитарному государству была, по-видимому, результатом того, что он не видел (и, судя по всему, не хотел видеть) что-либо нарушающее его взаимоотношения с государством. В этих взаимоотношениях Павлов прошел с октября 1917 г. поразительную эволюцию: от полного неприятия новой власти до благожелательной лояльности. Однако поразительна эта эволюция только на первый взгляд: как видно из недавно опубликованного прошения Павлова в Совнарком (1920), наряду с сознанием," что проделываемый над Россией социальный и политический опыт обречен на непременную неудачу" [6, с. 78-79], его весьма сильно угнетали материальные трудности: отсутствие прислуги, необходимость физической работы, плохое "в количественном и качественном отношении" питание. Постановление СНК "Об условиях, обеспечивающих научную работу академика И.П. Павлова и его сотрудников", а также более ранние постановления о "сверхнормальном пайке", вполне примирили Павлова с советской действительностью. Власти и в дальнейшем заботились о Павлове, обеспечивая условия для научной работы и вполне комфортной жизни. В ответ на это Павлов "не замечал" последствий того социального эксперимента, о котором он столь определенно высказался в 1920 г.

Весьма показателен такой эпизод. На одном из заседаний "Павловских сред" (19 сентября 1934 г.) зашла речь о дуализме Декарта:

"С места. - Есть указание, что Декарт последующую, самую замечательную книгу, в чрезвычайно материалистическом духе написанную, сжег, потому что чувствовал, что его откроет церковь. Это был последний итог его философии.

И.П. Павлов. — А я об этом не читал. В то время, конечно, не шути, могли его сжечь, убрать. Может быть" [16, с. 484]. Замечательно, что Павлов высказывает Декарту сочувствие по поводу "того времени", когда могли "убрать" в 1934 г., когда карающая машина тоталитарного государства набирала полные обороты.

Соответствие павловской физиологии запросам тоталитарного государства отчетливо проявилось в учении о типах высшей нервной деятельности. Напомним, что в основу типологии Павловым были положены 3 основные свойства нервных процессов: сила, подвижность и уравновешенность. В опытах на собаках было выявлено четыре основных типа, соответствующие четырем темпераментам Гиппократа [13, с. 268-294]. Интересно отметить, что разбирая на одной из "Сред" книгу Э. Кречмера "Строение тела и характер" [8], Павлов сурово критикует автора за то, что в рамки выделенных в клинических условиях типов "вгоняется весь человеческий люд" [16, с. 530], забывая, что сам "вгоняет человеческий люд" в рамки собачьих темпераментов!

Нетрудно обнаружить, что все три перечисленные свойства характеризуют отнюдь не личность, а нервный процесс, точнее, особенности его субстрата. Человек в этой классификации редуцируется до обладающего теми или иными свойствами куска мозговой ткани. Вообще следует заметить, что приписываемое обычно Павлову целостное понимание организма [1, с. 180], не имеет под собой достаточного основания. Напротив, как это тонко замечено Ф.Е. Василюком, "организм в пределах Павловской онтологии оказывается представленным главным образом мозгом, а среда - миром сигналов" [5, с. 42]. Редукция целостного человека до обладающей теми или иными свойствами системы восприятия определила и другую классификацию Павлова - преобладание художественного или мыслительного типа [16, с. 505-507]. Лишенный всякой инициативы, без целей и мотивов, человек в этих классификациях предстает объектом управления.

Учение о типах ВНД, казалось бы, обреченное на забвение, получило мощное "развитие" в качестве дифференциальной психофизиологии [23]. Анализируя причины, по которым становилось возможным существование и "развитие" тупиковых направлений в науке, необходимо иметь в виду, во-первых, начавшуюся после смерти Павлова сакрализацию его личности и трудов, во-вторых, огромный "моральный и физический износ" механистической познавательной модели. Даже в начале XX в., когда Павлов только начинал опыты с условными рефлексами, эта модель была анахронизмом. Павлов смог ненадолго вдохнуть в нее жизнь, но каких-либо возможностей развития модель не имела. Но тоталитарное государство и не нуждалось в преобразованиях. Поэтому беспощадная борьба с инакомыслием в физиологии и до Павловской сессии, и во время нее, и в последующие годы велась под двумя лозунгами: "охраны чистоты Павловского учения" и его "плодотворного развития". Если первый лозунг подразумевал охрану "священных основ" учения Павлова, то второй предполагал "развитие" тех научных направлений, которые, по существу не меняя "ни единой буквы в Законе", создавали бы видимость интенсивного развития Павловского наследства. Неудивительно, что на протяжении многих десятков лет "типовым" названием диссертации на соискание ученой степени во всех, хоть как-нибудь связанных с физиологией, науках стало "Влияние ... на условно-рефлекторную деятельность ..." В поисках требуемой ВАКом научной "новизны" были загублены поистине легионы млекопитающих, птиц, рыб, и двоякодышащих, изучено воздействие всех мыслимых и немыслимых факторов химической, физической, биологической природы. Когда-то Павлов негодовал по поводу искалеченных в эксперименте немецкого физиолога Бете (пустом, по мнению Павлова) 20-30 собак [16, с. 534]...

3. Павлов с нами!

Заканчивается XX столетие. В науке утвердились и давно перестали быть новостью идеи системности, кибернетики, самоорганизации. Тем более удивительно, что павловская физиология по-прежнему жива и сохраняет свое влияние. Единственным объяснением этого "долгожительства" можно, по-видимому, считать сохранение и воспроизводство, с небольшими модификациями, тех властных структур, которые в свое время придали теории Павлова статус государственной. На протяжении десятилетий единственной формой узаконения нового факта или теории была легитимизация через сакральный авторитет И.П. Павлова. Поясним эту мысль примером. И в павловские годы, и сейчас лейтмотивом публикаций об А.А. Ухтомском была и остается "верность" последнего "Павловскому учению". Весьма распространены работы, в которых проводится сравнительный анализ механизмов условного рефлекса и доминанты [см. 9]. Результат такого анализа известен заранее, а сама процедура напоминает доказательство теоремы. Так, например, Л.В. Соколова считает, что "единое понимание И.П. Павловым и А.А. Ухтомским главных механизмов координации сложной рефлекторной деятельности обусловило и единую трактовку ими механизмов образования условных рефлексов и доминанты" [21, с. 19]. П.В. Симонов полагает, что "трудно найти концепцию, которая бы с большей полнотой, обоснованностью и эвристическим потенциалом могла служить теоретической базой дальнейшего анализа закономерностей и механизмов организации поведения, чем дополняющие друг друга воззрения двух корифеев отечественной науки - Павлова и Ухтомского" [20, с. 4]. Между тем концептуальные системы Павлова и Ухтомского основаны на разных познавательных моделях и по всем основным методологическим принципам ( пассивность - активность, элементаризм - системность, механический детерминизм - самодетерминация и т.д. ) взаимоисключают друг друга. Для историка и методолога науки представляют большой интерес причины, по которым высококвалифицированные специалисты "не замечают" вопиющих различий. Главная причина - все еще продолжающий действовать сакральный авторитет И.П. Павлова. Это показал и Круглый стол, о котором шла речь в начале статьи. Существенно, что расхождения между Павловым и Ухтомским тем значительнее, чем больше масштаб "поля зрения" исследователя. На уровне клетки, проводника, нервного центра, электрофизиологического феномена эти различия можно игнорировать, но они встают непреодолимой стеной при попытке элиминировать их на теоретическом уровне. Продолжая эту мысль, следует подчеркнуть, что канонизация павловского учения нанесла наибольший ущерб там, где оно сталкивалось с проблемами человека, а именно в психиатрии, педагогике, психологии. Несостоятельность теории условных рефлексов проявлялась тем полнее, чем с более высокоорганизованным организмом ей приходилось иметь дело.

"Контролем" в естественном эксперименте, позволяющем проследить внутреннюю связь теории условных рефлексов с тоталитарным государством, можно считать судьбу бихевиоризма в США. Возникнув приблизительно в одно время с учением о ВНД, бихевиоризм исходил из той же механистической равновесной познавательной модели. В обстановке критики и конкуренции со стороны других психологических школ и направлений он постоянно эволюционировал (уже в качестве необихевиоризма) [29, с. 390-413]. В процессе этой эволюции происходило "смягчение", либерализация жесткой схемы "стимул-реакция", вводились когнитивные переменные, призванные "оживить" схему, сделать отношение организма к среде более активным. Не обсуждая возможность и эффективность модернизации бихевиористской схемы, отметим здесь разительные отличия её эволюции от догматического существования павловского учения.

Менее всего целью этой статьи является очернение и развенчание И.П. Павлова. Он - действительно крупный ученый, научная и человеческая судьба которого трагическим образом оказалась связанной с Судьбой тоталитарного государства. Главная задача истории науки в области нейрофизиологии - уничтожить сакральный авторитет И.П. Павлова. Пока это не будет сделано и не будет воссоздан его действительный научный авторитет, невозможно будет ни адекватно определить масштаб уже сделанного, ни наметить направление дальнейшего развития.

1 Во время заседания упомянутого Круглого стола много внимания было уделено роли И.В. Сталина в подготовке и осуществлении репрессий в физиологической науке. Не оспаривая возможность и оправданность подобного подхода, заметим, что поиски внутренней логики развития науки заставляют за личностью Сталина увидеть тоталитарное государство. Сталин не только творец тоталитарного режима; в не меньшей степени он - его создание.

2 Строго говоря, в этом качестве Павлова можно сравнить и с Коперником, поскольку гелиоцентрическая система последнего по сравнению с птолемеевской "лишь уменьшила число кругов, не изменив механического идеала - всякое расхождение модели с наблюдениями исправлять путем добавления нового кругового движения" [26, с. 70]. В этой системе представлений "преобразователем науки" оказывается Кеплер, с именем которого связывают утверждение статистической картины мира [26; 7].

3 Понятие "познавательная модель" предложено А.П. Огурцовым и разработано Ю.В. Чайковским [27; 28]. Это наиболее общие модельные представления, определяющие способ концептуализации и характерные для различных естественнонаучных дисциплин.

Литература
1. Анохин П.К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. М., 1979.
2. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966.
3. Быков К.М. Заключительное слово // Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П. Павлова. Стенографический отчет. М.: изд. Академии наук СССР, 1950.
4. Вавилов С.И. Наука сталинской эпохи. М., 1950.
5. Василюк Ф.Е. Сравнительный анализ теории условных рефлексов и оперантного бихевиоризма // Категории, принципы и методы психологии. Психические процессы. Часть 1. Тезисы научных сообщений советских психологов к IV Всесоюзному съезду Общества психологов СССР. М., 1983.
6. Есакое В. ...И академик Павлов остался в России // Наука и жизнь. 1989. № 9.
7. Кимелев Ю.А., Поляков НЛ. Наука и религия: историко-культурный очерк. М„ 1988.
8. Кречмер Э. Строение тела и характер. М.; Пг., 1929.
9. Принцип доминанты. Л., 1988.
10. Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Пг., 1923.
11. Павлов И.П. Речь на приеме правительством делегации XV Международного конгресса физиологов 17 августа 1935 г. в Большом Кремлевском дворце // Избр. произведения. М., 1949.
12. Павлов И.П. Естествознание и мозг // Там же.
13. Павлов И.П. Общие типы высшей нервной деятельности животных и человека, // Там же.
14. Павлов И.П. Ответ физиолога психологам // Там же.
15. Павлов И.П. Чувства овладения и ультрапарадоксальная фаза (Открытое письмо проф. Пьеру Жанэ) // Там же.
16. Павлов И.П. Фрагменты выступлений на беседах по "средам" // Там же.
17. Павлов И.П. Рефлекс цели //Полн. собр. соч. Т. 3. Кн. 1,2.М.,-Л., 1951.
18. Павловская сессия 1950 г. и судьбы советской физиологии // Вопросы истории естествознания и техники.1988. № 3.
19. Петрушевский С.А. Учение И.П. Павлова - острое оружие в борьбе против идеализма и религии. М., 1952.
20. Симонов П.В. На стратегических направлениях изучения высшей нервной деятельности //Журнал высшей нервной деятельности. 1987. Т. XXXVII. Вып. 1.
21. Соколова Л.В. А.А. Ухтомский и И.П. Павлов // Принцип доминанты. Л., 1988.
22. Сталин И.В. Анархизм или социализм? // Собр. соч. Т. 1. М., 1946.
23. Умрихин В.В. Развитие советской школы дифференциальной психофизиологии. М., 1987.
24. Ухтомский А.А. Собр. соч. Т. 1. Учение о доминанте. Л., 1950.
25. Ухтомский А.А. Письма // Пути в незнаемое. Писатели о науке. Сб. 10. М., 1973.
26. Чайковский Ю.В. Нечеткие закономерности в планетной астрономии (к эволюции понимания законов природы) // Историко-астрономические исследования. 1987. М., 1987.
27. Чайковский Ю.В. Экстремальность как междисциплинарная эвристика // Взаимодействие наук как фактор их развития. Новосибирск, 1988.
28. Чайковский Ю.В. Элементы эволюционной диатропики. М., 1990.
29. Ярошевский М.Г. История психологии. М., 1985.

Опубликовано в Сборнике Института философии и методологии науки им. Вавилова, 1998

[Michaеl]

Что я хотел прежде всего сказать этой статьей.
Механицизм И.П.Павлова, основанный на картезианской модели частично преодолевается в необихевиоризме (стимул- осознавание- реакция), помимо необихеоризма отчасти павловский бихевиоризм преодолевается теорией функциональных систем П.К.Анохина.
Формула эмоций П.В.Симонова, грешит тем же недостатком механицизма и часто выполняется с точностью до наоборот (В.О.Леонтьев).
Помимо этого формула эмоций П.В.Симонова не согласуется с целым рядом положений Х.Хекхаузена о мотивации.

[Michaеl]

[Michaеl]

[moisha]

значит, плохо смотрел :-)
нервная клетка может находиться в двух состояниях
а система из N нервных клеток - теоретически в двух в степени N состояниях
разумеется, для описания второго случая "возбуждения и торможения" будет маловато

[Michaеl]

Нет, Мойша, дело в том, что передача нервного импульса по синапсам является процессом возбуждения.
А вот в случае так называемого сеченовского торможения перерезается спинной мозг, да на него ещё и накладывается кристаллик соли. И вот такие опыты на лягушках И.П. переносит на работу целостного мозга.
Перезка сп. мозга и наложение кристалла соли на сп. мозг - это физиологический процесс или лабораторный опыт?

Существует всего одно N-состояние - возбуждение нейрона или деполяриция мембраны, второе состояние - состояние рефрактерности или 0-состояние (в условной общепринятой схеме, на самом деле и этих очерченных фаз не существует) . Да и речь о другом.

Гордон собирает у себя людей, которые имеют цели далекие от науки.

[moisha]

вот про Гордона - ничего не скажу :-)
...да таких вообще как правило большинство...

[Michaеl]

Так, извиняюсь, ограничимся одним участником: Раевский Владимир Вячеславович – доктор биологических наук, зам. Директора Института Высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН.

И вообще, в данном случае предмет значительно интереснее процедуры и личности участников.

[Троглодит]

[moisha]

...из всего, мною на сегодня прочитанного, следует, что как-раз таки два
огромное множество состояний имеет _система_ нервных клеток
подпись : слесарь-сантехник

[Michaеl]

[Дианa1]

Михаель, я, по сути не "опровергатель", я - "поисковик"....... я ищу для себя, как для "мозаики", наиболее вписывающиеся в мою концепцию недостающие "кусочки информации".
Часть этих, на мой взгляд верных, кусочков я тут и выделила черненьким.....

и, потому, поверьте я совершенно не для того здесь поместила эту стенограмму, чтобы пуститься в пустопорожние споры о Павлове и неПавлове.... и насколько он, Павлов - лауреат Нобелевский премии, а насколько он вовсе неПавлов и никакой он не лауреат, а всего лишь хитрющий продукт "плохиша", т.е. тоталитарного государства.

Мне это глубоко фиолетово.

Насколько мне известно, да, и не только мне ..... "еще ни один крупный ученый одного течения не перешел в "лагерь дургого противоположного течения" - все, "с пеной у рта" спорящие между собой, просто потихоньку вымирают, а, наука, на основании их КЛЮЧЕВЫХ открытий идет дальше. И только.

Еще я знаю, что существует в природе такой феномен, который называется: "Идеи витают в воздухе".
И, часто случается так, что первым открывателем называют не того кто открыл, а того кто ГРОМЧЕ прокричал или раньше официально ЗАСТОЛБИЛ ( зарегистрировал) это как СВОЕ открытие или находку.
)Может потому Павлов и сделал такое объявление.

.............
никакого возбуждения и торможения в головном мозге никто и никогда не наблюдал. ....................

гыгыгы.....
Как сказал где-то Мойша ...... всего человека уже поразобрали по частям...... и по мышцам и по суставам...... нуу, всё вроде поняли........ "а, включают нээ работает".....

Знаете, когда телевизоры были ламповыми, то было очень легко наблюдать - лампа горит - значит ("возбудилась") - т.е. исправна, не горит - значит, тю тю и надо бежать покупать новую.
А, вот, чтобы проверить транзистор, тиристор, резистор, конденсатор и пр. и пр. - уже нужно специальное приспособление - "контролька"..


У меня муж когда-то из трех тысяч малюсеньких детАлькей ( ) собрал и спаял "йонику".... знаете, там тоже НИЧЕГО не наблюдалось - "ни возбужения ни торможения" ни даааже никакой вибрации (как в МЕХАНИЧЕСКОМ пианино , но .....
представляете,
несмотря на это ... нажмешь клавишу - играет ведь, собака!!!!!! .....

И мне совсем не важно, КАК и ПОЧЕМУ и с ЧЬЕЙ конкретно подачи работает телик. Мне достаточно знаний о минимальных механистических движениях, чтобы он мне показывал и рассказывал.


Мало того, я даже не понимаю сама и не могу никогда потом вспомнить и рассказать, ЧТО и КАК и ПОЧЕМУ....... ЯЯ делала и говорила, какие вопросы я задавала, что человек стал "раскрываться" и, ОТВЕЧАЯ на эти мои спонтанные вопросы.... по ходу разговора ......

внезапно.........
сам удивленно произносил: Я ПОНЯЛ В ЧЕМ ДЕЛО!!!!
И в 90% оказывалось, что, названная ИМ в начале разгвора проблема, была всего лишь следствием (негативной эмоцией - сигналом) настоящей "проблемы".

И что..... и эта "настоящая проблема" и не проблема даже, а, следствие его ошибочного восприятия "нейтрального" события, которое повлекло за собой ошибочное поведение и значит отрицательный результат.
Значит, ему надо просто осознанно переучиваться реагировать и обучаться элементарному ПОВЕДЕНИЮ. А это кропотливый труд самого человека.

Именно поэтому, мне эта стенограмма о "формуле эмоции" так и понравилась.

....
Для вас лично, как для психолога я выделила, на мой взгляд, ну, оочень..... интересную весчь :
______________
Оказалась удивительная вещь: абсолютно как будто бы нестыкуемые, очень далеко стоящие друг от друга по типу высшей нервной деятельности животные, такие как, например,

сангвиник (положительный тип) и меланхолик (трус и вообще непонятно что), предпочитают маловероятное, но ВЫСОКОКАЧЕСТВЕННОЕ подкрепление.

А холерик и флегматик склоняются к низкокачественному, но ПОСТОЯННО выдаваемому подкреплению.
__________________________--



То, есть - получается - что, сангвиники и меланхолики - это те, кто больше подвержены принципу: "Проиграть так миллион, любить так королеву!!"

Они, похоже из тех, кто довольно редко обращаются к психологам. Да, если и обращаются, им достаточно одной- двух консультаций. "Мусор разгребли" с вашей помощью - перспективу увидели, воодушевились - и..... пошли .... "Вперёд на мины, ордена потом!!"
И успех они приписывают только лично себе. И психологи у них тоже не в фаворе....


А, холерики и флегматики больше подвержены принципу - "ты мне туфту про послезавтрашний мильон то, "не гони", ты мне сегодня рубь подай!!!! ... и немедленно!!!!!...... а, не подашь рубь щас - значит, хреновый ты психолог.......

именно такие клиенты посещают психологов чуть ли не постоянно .... и требуют от психологов и конкретных советов и стопроцентных гарантий, что если он станет поступать, как вы ему посоветовали, то он получит желаемый ему результат.
Если же вы ему гарантий не даете, то он и шага не сделает.


Я тут "мысленно прогулялась" по своим многолетним знакомым и клиентам - и ведь точно так!!!!

так вот, исходя из всего этого и можно и нужно "простраивать" алгоритм работы с человеками.

И уже не вслепую, можно нарабатывать "фишки" типа, Кому, и какие, и когда раздавать "пинки и подкрепления" ("кнуты и пряники").

Кому пореже, но посильнее. И здесь гораздо чаще срабатывает "парадоксальность".

А, кому почаще, но, гораздо послабее, чтобы не отбить у человека охоту двигаться вперед. таким лучше:
Как в стенограмме упомянуто: Это немножко напоминает игру, в которую играют дети, "холодно и горячо", когда они выискивают что-то спрятанное. Действительно, он еще не нашел, но уже когда ему говорят о том, что "вы двигаетесь в нужном направлении" он знает, что делать, и у него появляется позитивная эмоция.


Так что, - получается, что фраза, "все проблемы только от невежества человека" - просто таки, гениальна.


Иным словом, если у человека по жизни больше преобладают негативные эмоции, значит, дело вовсе не в окружающих его обстоятельствах, а в большой нехватке у него нужной ему информации.
Проще говоря, в его личном невежестве.

Вот с невежественностью человека, Курпатов так неплохо и работает.

[Michaеl]

Павлов - лауреат Нобелевский премии за исследование пищеварения, а не за условный рефлекс или возбуждение-торможение

[Дианa1]

[Троглодит]

Michael, чес слово сейчас просто некогда чего-то искать, доказывать... по поводу возбуждения и торможения. Завален работой по самое нехочу. ... Есть у меня к вам вопрос. Чем отличается раковая клетка от обычной?

[дудя]

Троглодит, раковая клетка - клетка рака, обычная - ...ну, обычно в клетке держут попугая, а Мойша хомяка.

[Троглодит]

[дудя]

Не, думаю Мойша держит хомяка в обычной клетке для попугая, клетки для раков таки экзотика. Имхо конечно.

[IceLedy]

[Просвещённый аноним]

>Иным словом, если у человека по жизни больше преобладают негативные эмоции, значит, дело вовсе не в окружающих его обстоятельствах, а в большой нехватке у него нужной ему информации.
Проще говоря, в его личном невежестве.

это уже высосано из пальца отрицательные эмоции преобладают при необоснованно завышенных ожиданиях. счастлив тот, кто умеет довольствоваться малым

собственно, в этом, на мой взгляд, ошибка в формуле эмоций Симонова. по его формуле получается, что Гейтс, потеряв миллиард баксов, должен радоваться этому известию - ведь у него всё ещё достаточно много денег. по моей формуле отрицательные эмоции соответствуют получению информации о снижении уровня возможностей человека, а положительные - получению им положительной информации. т.е. эмоции - это просто производная от нашей оценки уровня удовлетворённости своих собственных потребностей. в чём Симонов на мой взгляд несомненно прав - что эмоции вызываются получаемой _информацией_, а не какими-то реальными изменениями. например, человек, получивший информацию о выигрыше в лотерею, радуется в этот момент, а не когда он получит (или истратит) деньги. более того, если ему при выдаче выигрыша отдадут, скажем, только половину денег, он ещё и расстроится

подробности см. на plan-neo.narod.ru/bio2.htm

насчёт рассмотрения психики как информационной системы - я тут тоже как-то писал, если вам интересно - найду

[Michaеl]

[Michaеl]

[Michaеl]

[Троглодит]