Душераздирающее чтиво от Н.Н. Пуховского

[L@ktose]

Читайте аккуратнее



Творчество Н.Н. Пуховского

Повесть о любви и психушке
Н.Н.Пуховский

Кандидат былых столетий,
Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти –
Только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье,
Сонной мысли колыханье,
Безутешное страданье, -
То, чего на свете нет.

Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора!
Разум, бедный мой воитель,
Ты заснул бы до утра.
В тесном поприще природы,
В нищете, в грязи, в пыли,
Что ж ты бьёшься, царь свободы,
Беспокойный прах земли?
Что сомненья? Что тревоги?
День прошёл, и мы с тобой -
Полузвери, полубоги –
Засыпаем на пороге
Новой жизни молодой.
Н.Заболоцкий 1929

.
В один из последних дней сентября наш герой неторопливо возвращался домой после занятий в институте. Было тепло и солнечно - бабье лето в Москве. Рослый и стройный молодой человек 20 лет с тонкими и правильными чертами лица, чем то похожий на Кеа-ну Ривса, он был студентом уже третьего курса. Скромно, но вполне модно одетый, он вы- глядел погружённым в свои мысли и заботы, и, казалось, не замечал заинтересованные взгляды девушек.
Крепкий физически, ещё недавно он много занимался спортом (футзал, настольный тен-нис, волейбол, айкидо), но после скоропостижной смерти отца отца от инфаркта миокарда три года назад был вынужден оставить спорт и устроиться на работу. Друг покойного отца помог ему найти работу с хорошим и стабильным заработком; в память об отце его колле-ги помогли сыну подготовиться и сдать экзамены в институт. Мать тяжело пережила вне-запную смерть мужа; она уже много лет часто болела (у неё стоял диагноз порока сердца), а здесь уж стала временами совершенно невыносимой. Но годы шли, и вот теперь жизнь молодого человека, наполненная трудом, учёбой и заботами о матери, текла размеренно и, можно считать, благополучно.
Жили они с матушкой в угловой четырёхкомнатной квартире на восьмом этаже большо-го кирпичного дома, расположенного на оживлённом проспекте; два больших балкона открывали панораму центра столицы; ещё один балкон выходил в старый тенистый сад, куда городской шум почти не проникал. В своей комнате молодой человек за эти годы со- брал множество современных технических средств - «продвинутый» компьютер, ноутбук, аудиовидеоцентр, «горный» велосипед и массу технических мелочей, так украшающих жизнь современной молодёжи.
Была у него старшая сестра (старше его на десять лет); но она жила своей семьёй с му-жем и двумя детьми в собственной двухкомнатной квартире, доставшейся ей, кажется, от покойной бабушки по линии матери.
Конечно, он уставал. Но не унывал - жизнь прекрасна и сулила много радостей впереди. Правда, нередко он бывал робок с девушками; честно признаться, эта робость была неслу-чайной.
В 17 лет с ним произошёл забавный конфуз – среди бела дня, в июле, он гулял со своей 16-летней подружкой на большом лугу; они устроились на склоне небольшого оврага и… подружка не отвергла его сексуальные домогательства. Однако когда он уже устраивался на ней поудобнее, ноги его поскользнулись и… он съехал по траве на дно оврага, сверкая голым задом. Юная подружка страшно развеселилась и созналась, что это произошло не без её помощи («Сучка не захочет, кобель не вскочит» - так она сказала); позже она пове-дала об этом конфузе друзьям-сверстникам из их компании. Один из друзей (его родите-ли были врачами), выслушав рассказ, назвал его «Маньякус урогениталис», очень смеял-ся, но что это значит, не объяснил.
Возможно, поэтому у него до сих пор не было подружки. С другой стороны, излишняя смелость с женщинами сразу же обнаружила бы напряжённость его финансовых возмож-ностей. Вот скоро его доходы увеличатся (ему уже обещано повышение), тогда будет вид-но. Впрочем, как раз сегодня в его кармане есть немного свободных денег; друг детства, студент одного престижного ВУЗа, пригласил его в клуб на дискотеку и пообещал позна-комить с девушкой, которая поможет ему наконец-то избавиться от воспоминаний об эпи-зоде сексуальной несостоятельности.
Определённо, сегодня тяжкие мысли не обременяли его юную голову.
- «» -
В этот же день и даже в этот же час, девушка 23 лет, студентка выпускного курса эко-номического факультета крупного технического ВУЗа Москвы, возвращалась с занятий в приподнятом настроении. Подруга детства, дочь состоятельных родителей, пригласила её на дискотеку к себе в престижный институт, намекнув, что там её ждёт интересное и перспективное знакомство с молодым человеком. Правда, приглашение поставило перед ней вечную проблему – что одеть на дискотеку, где взять недостающие аксессуары, маки-яж и прочее. Она неторопливо шла домой и представляла себе порядок действий; у неё стройные ножки и неплохая фигура, хотя она невысока ростом и склонна к полноте, у неё нежная, «как у камеи», кожа, хороший цвет лица, яркие, живые и привлекательные чёрные глаза; определённо, все эти достоинства следует тщательно подчеркнуть.
Она жила с матерью; отец оставил семью, когда девочке было семь лет. В памяти её осталось скотское пьянство отца, его грубость и сквернословие, нелепые и несправедли-вые упрёки женщинам в том, что они «живут на его деньги, а его не уважают». Однажды, ей было тогда 5-6 лет, она стала свидетельницей драки родителей: отец напал на мать сза-ди и стал её душить, но мать как то извернулась и резким движением сорвала с отца тру-сы; глазам девочки предстал голый отец. Особенно поразил её шокирующе нелепый вид тощей отцовской задницы.
Было в её жизни и другое болезненное воспоминание. Ей было 13 лет, когда трое вели-ковозрастных старшеклассников обманом затащили её в пустой класс; она едва не стала жертвой группового изнасилования. С тех пор нередкие мысли о желанном сексе с люби-мым мужчиной в её голове вступали в конфликт с воспоминаниями о грубых, даже отвра-тительных, подробностях мужской сексуальной активности.
После ухода отца из семьи выяснилось, что мать, учительница младших классов, не умеет вести домашнее хозяйство. Все заботы по дому (мать и дочь жили в однокомнатной квартире) легли на плечи маминой мамы, которая, несмотря на пенсионный возраст, ещё работала школьной учительницу истории. Мама и бабушка постоянно ссорились, упрекая друг друга в бедности и «никчемности» От бабушки девочка получила «коммунистичес-кое» воспитание, важнейшей частью которого было требование «заботы об общем благе», добросовестной учёбы и целомудрия. Мама и бабушка могли в любой момент проверить, что лежит в её сумочке, какими деньгами она располагает, что написано в записках, полу-ченных от одноклассниц.
Она росла умной и практичной; в школе училась на хорошо и отлично, «со второго за-хода» поступила в ВУЗ, который выбрала ещё школьницей, легко и с удовольствием учи-лась в институте. Что же касается денег, то уже с 17 лет она подрабатывала переводами технических текстов, так что к концу обучения в институте располагала известной финан-совой независимостью. Сознавая стеснённость своего материального положения, она не искала встреч с молодыми людьми; скорее даже уклонялась от тех немногих имевших ме-сто ситуаций, когда возникала перспектива сексуальной близости с мужчиной.
Поэтому в свои 23 года она оставалась девственницей и не имела друга. Но вот теперь, возможно, настало время для разрешения своих эмоциональных проблем.
- «» -
Вечером того же дня каждого из них встретили у станции метро друзья; дорогие ино-марки доставили их в открытый лишь для избранных клуб, где уже набирала обороты дис- котека. Их познакомили; с первого же взгляда они понравились друг другу.
Оба они сразу же поняли наивность своих тайных помыслов о знакомстве с сыном (до-черью) богатых родителей. Но годы трудной жизни научили их выше всего ценить незави-симость и практичность; эти качества каждый из них с удовольствием увидел в новом зна-комом. Ей показались привлекательными его юность и физические данные; была приятна некоторая робость в обращении. Ему, напротив, показались притягательными её зрелая женственность и сдержанность в поведении.
В общем, стоящие рядом с ними друзья поняли, что их инициатива удалась: знакомство молодых людей состоялось.
Вместе с друзьями они выпили по коктейлю и пошли танцевать. Через час они, уже об-нимая друг друга, танцевали медленный танец. Когда пришло время отдыха, друзья по-звали их с собой и предложили сигарету с марихуаной; они оба не отказались. После нес-кольких затяжек появилось чувство безмятежной радости. Они снова пошли танцевать.
Во время следующего перерыва друзья предложили им принять по таблетке «Экстази»; после приёма появилось чувство неисчерпаемой физической силы. В медленном танце пе- реживания радости и телесного здоровья многократно усиливали возникшее при знаком-стве чувство эмоциональной близости. Аромат её тела кружил ему голову; от прикоснове-ния его рук у неё замирало сердце.
В туалете подруга дала ей ключ от кабинета наверху. Во время следующего танца, не говоря ни слова, она взяла его за руку и повела за собой. Так же молча, они вошли в каби-нет. Он был напорист и агрессивен как опытный мужчина; расстегнул и опустил к коле-ням изящные брючки и трусики; она ласковыми прикосновениями одела на его напряжён-ный половой член презерватив, села, а потом легла спиной на стол. Он положил её ноги себе на плечи и вошёл в нее так решительно и осторожно, что она наконец-то стала жен-щиной, не испытав боли и дискомфорта.
Когда он кончил и, вынув член, застыл в растерянности, она встала и спокойно, ласко-выми прикосновениями к умиротворённому половому члену, сняла с него и завернула в салфетку использованный презерватив, с нескрываемым удовольствием поглядев на вну-шительное количество извергшейся спермы. Обнявшись, они выкурили по сигарете и…
он снова почувствовал прилив полового влечения.
Им пришлось использовать второй презерватив (в её сумочке их было как раз два!). В этот раз она сняла брючки и трусики, так что ногам на его плечах было удобно. И он чув-ствовал себя более комфортно, гладил её обнажённый животик, внутреннюю поверхность бёдер – в общем, оба они занимались сексом так же естественно, как дышали.
Потом они курили, сидя рядом на краю стола. Вскоре выяснилось, что он хочет ещё – она была в упоении. Но презервативов-то больше не было! Не долго думая, решительно подталкивая, он повернул её к себе попкой; она легла грудью на стол и он вошёл в неё сза-ди. Открывшееся ему зрелище привело его в такой восторг, что размах возвратно-поступа-тельных движений его члена возрос чуть ли не вдвое. Она стала сначала стонать, а потом и кричать от остроты переживаний. Половой акт получился бурным и коротким. Вскоре он почувствовал, что кончает и резким движением выдернул член из влагалища; струя се-менной жидкости вылилась на пол.
Когда оба пришли в себя, они со смехом привели в порядок одежду, убрали следы своей страсти и вернулись на дискотеку.
- «» -
С понедельника оба они вернулись к своей обычной, размеренной жизни. Учёба и рабо-та прерывалась разговорами по сотовой связи; один раз в неделю, по субботам, они могли встретиться, посидеть в кафе, зайти в кино; иногда пойти в театр или на концерт.
С интимными отношениями дело обстояло значительно хуже.
Его твёрдая уверенность в праве привести свою подружку к себе домой натолкнулась на
крайне отрицательную, грубую и оскорбительную реакцию матери. Увидев подружку сы-на, мать сразу же заявила, что не позволит ей остаться в квартире на ночь. Последую-щий разговор принял столь оскорбительный для его подружки характер, что она молча по-вернулась и ушла. Мать кричала ей вслед оскорбления; он бросился за подружкой, чтобы утешить её и проводить домой; она плакала, отказывалась продолжать отношения. Но… была ещё тёплая осень, они оказались в парке, было темно… И они занялись сексом, а по-том помирились.
Через неделю они пришли к ней домой; там были мама и бабушка. Они встретили его радушно, но тему секса затронуть не было никакой возможности. Его осторожный намёк на ключи от квартиры бабушки был вежливо, но категорически отвергнут; мама и бабуш-ка были абсолютно уверены в платоническом характере отношений их внучки с её дру-гом. И дело закончилось сексом в парке. Между тем уже начинало холодать; оба они ос-тались недовольными тем, как развиваются их отношения.
Она обратилась за помощью к познакомившей их подруге; подруга дала ей ключи от собственной квартиры (сама она жила в Подмосковье, в коттедже родителей). Так они ста-ли встречаться в комфортных, почти «семейных», условиях: нередко они оставались в по-стели на ночь, возвращаясь домой в воскресенье утром.
Его отношения с матерью стали заметно портиться; она часто кричала на него, говоря, что он стал приносить домой мало денег, оскорбляла его подружку. Осенью мать устрои-лась на работу социальным работником; в доме стали бывать её сотрудницы, с ними при-ходили мужчины, в доме было веселье. Когда гости уходили, мать мрачнела, требовала от сына денег, настаивала на разрыве его отношений с подружкой. Он старался терпеть, од-нако начал всё чаще срываться и грубить матери в ответ на её оскорбления.
Её отношения с мамой и бабушкой, как ни странно, оставались прежними; обе они, ма-ма и бабушка, «не замечали» явных промахов в объяснении причин того, что она не ноче-вала дома. Их устраивали любые объяснения очевидного факта; впрочем, временами ма-ма начинала доказывать дочери, что та всё делает не так и поэтому её ждёт ужасное раз-очарование. Но дни шли за днями, и всё оставалось по-прежнему. Их субботние встречи
стали уже приобретать традиционный характер: цветы, кафе, кино (концерт, театр), ночь любви, расставание на неделю телефонных переговоров и – новая встреча.
Так продолжалось до нового 2006 года. Надо сказать, что в их встречах был момент, ко-торый ускользал от её наивного понимания. С первой их встречи, когда, под воздействием обстановки, алкоголя и наркотиков они успешно преодолели внутренние запреты и всту-пили в половую связь, он стал всё более осознавать свой незаурядный сексуальный потен-циал. Одной ночи любви в неделю, даже если наутро он чувствовал себя опустошённым, ему доставало на трое суток. Уже утром следующей среды он просыпался с явными при-знаками сексуального голода; и этот всё усиливающийся голод ему приходилось терпеть ещё четыре дня. Разумеется, были работа и учёба - до поры до времени он терпел периоды воздержания. Вожделенная субботняя встреча бывала упоительной; для неё его страсть была одним из доказательств его любви.
- «» -
В декабре она имела неосторожность рассказать о незаурядной сексуальности своего друга подруге, на квартире которой они встречались. Подруга сказала, что рада за неё и пригласила их в клуб на новогоднюю дискотеку в субботу 31 декабря.
Дискотека была феерической. Коктейли, лёгкие закуски, музыка, танцы, встреча Нового Года шампанским в кругу друзей – всё это создало атмосферу праздника. Сигарета с мари-хуаной, таблетка Экстази – и вот уже они танцуют, обняв друг друга; вот уже они идут в знакомый кабинет… Знакомый стол, привычные действия и… долгожданный секс.
По окончании полового акта он привычно ждал, что она снимет ему презерватив; вдруг она ахнула, схватила сумочку, достала оттуда плотные трусики, прокладку и быстро оде-лась. «Что с тобой?» - спросил он. «Менструация началась!» - ответила она. «Ну и прекра-сно!» - пошутил он и вдруг сообразил: «Так тебе больше нельзя?». «Да, милый, потерпи до следующей субботы». «Да, уж, потерплю» - и они вернулись на дискотеку.
«Что так рано?» - прошептала ей в туалете на ухо подруга; «Да, вот, некстати, менструа-ция началась!» ответила шепотом она. «На, выкури сигарету с марихуаной, а потом поси-ди за столом, сделай глоток шампанского, поешь вкусные вещи, в общем, отдыхай; а я пока с твоим другом потанцую, ты не против?» - «Да, конечно, тем более, что у меня тут ещё дела!».
И вот они уже танцуют медленный танец – он и её подруга. Перед этим он выкурил ещё одну сигарету с марихуаной и настроение у него было совершенно безмятежное. «Хочешь попробовать кокаин?» спросила она, - «Пойдём со мной».
Они пришли в так знакомый ему кабинет; «Смотри» сказала она, вынула из сумочки два бумажных пакетика и несколько небольших листочков бумаги; развернула один пакетик, положила его на стол, затем разровняла горку белого порошка; свернула из листочка бу-маги трубочку, поднесла её к носу, затем склонилась над порошком и через трубочку вдо-хнула порошок в одну, а затем в другую ноздрю. На секунду замерла, затем резко выпря-милась; глаза её ярко сверкали. «Сделай так же», хрипло сказала она и дала ему второй па-кетик; без колебаний он повторил всю последовательность её действий. Как будто тяжкий молот ударил его внутри головы; всё зазвенело и он вдруг ощутил всемогущество и все-дозволенность.
Молча глядя на него, она спустила к коленям его брюки и трусы, присела на корточки
и занялась оральным сексом. Когда напряжение полового члена стало нестерпимым, он
заставил её встать и стал подталкивать к столу. Она, поддаваясь ему, сама повернулась к нему попкой и легла грудью на стол; подняв ей платье и сняв стринги, он с размаху во-шёл в неё; она удовлетворённо застонала. Но что то не давало ему сосредоточиться на те-лесных ощущениях; внезапно он понял, что именно - её попка была равномерно и нежно розовой в результате процедур депиляции и обесцвечивания тканей вокруг заднего прохо-да!
Желание его стало совершенно зверским, он даже застонал. Она, оборачиваясь, увидела его реакцию и по-прежнему молча протянула ему тюбик с любрикантом. Продолжая гени-тальный половой акт, он выдавил немного любриканта на область заднего прохода и на-чал пальцем осторожно массировать её анус. Палец легко скользнул в анальное отверстие; тогда он решительно извлёк свой член из её влагалища, прижал к анусу и надавил. Поло-вой член, преодолевая упругое сопротивление тканей, вошёл в прямую кишку девушки; она застонала, мышцы её тела полностью расслабились, лицо покраснело, дыхание стало глубоким и редким и она впала в транс.
Когда он кончил, она ещё некоторое время пролежала на столе в состоянии полной рас-слабленности. Он также ощущал опустошение; привёл одежду в порядок и закурил. Она пришла в себя, поправила одежду, взяла у него сигарету и тоже закурила. Потом спросила коротко: «Понравилось?», - «Что?», - «И то, и другое?».- «Да» - «Хочешь повторить? Не сейчас, вообще?». «На кокаин у меня нет денег». «Глупости. Там, в сумочке, десять чеков. Иди, продай их желающим: 100 долларов – твои». «А если менты?». «Здесь их нет». По-молчали, покурили. Через несколько минут она продолжила: «Ну, а… другое?». Подумав, он решительно ответил: «Да». Ещё через минуту она сказала: «Я хочу увидеться с тобой у меня на квартире в среду. Обещаю, что будет ещё лучше. Договорились?». «Да».
И они спустились в зал дискотеки. Их не было менее получаса; выкурившая сигарету с марихуаной, его подружка даже не заметила их отсутствия. Спустя ещё полчаса, взяв у хо-зяйки квартиры несколько пакетиков с белым порошком, он отправился «погулять по за-лу». Подруги за столом выпили по глотку шампанского и болтали о чём то малозначитель-ном.
- «» -
2. 2006 г. Фатальный промах.
После Нового года его жизнь начала стремительно изменяться. Приторговывая анашой (иногда кокаином), он быстро убедился, что за день «рубит капусты» больше, чем получал за месяц работы. Уже в январе работу он бросил; матери он объяснил, что напряжённая учёба в институте отнимает слишком много сил. Действительно, теперь он проводил в ин-ституте много времени; именно там его новый бизнес был практически безопасным. Учё-ба же стала для него совсем необременительной – он попросту покупал нужные ему оцен-ки.
Теперь у него были две подружки. С первой, героиней нашей повести, он продолжал встречаться по субботам; она обратила внимание, что букеты цветов стали более пышны-ми, рестораны – более дорогими. На расспросы от небрежно ответил, что нашёл гораздо выше оплачиваемую работу («Помнишь, я говорил тебе, что друг мне её обещал?»); она была удовлетворена ответом. Почти семейный по своей упорядоченности секс с постоян-ной заботой о контрацепции вполне его устраивал – ещё бы, ведь теперь по средам он принимал участие в настоящих оргиях!
Иногда это были их с хозяйкой квартиры встречи наедине, иногда вместе с компанией друзей и подруг хозяйки квартиры. Но это были, действительно, оргии; алкоголь и нар-котики отвергали любые запреты в сексе. Молодость и здоровье, вместе с уверенностью в том, что богатство и власть родителей защитят их от любых неприятностей, позволяли участникам оргий беззаботно наслаждаться жизнью, предаваясь иногда даже «свальному греху». Однако заимствование подобной уверенности у новых друзей сделало мир нашего героя иллюзорным.
Ещё хуже было то, что центральная нервная система, головной мозг нашего героя ока-зались уязвимыми перед лицом нейротоксического стресса, каковым являются системати-ческого потребление алкоголя, психотомиметических средств (анаши, псилоцибовой по-ганки), кокаина, пусть даже в умеренных количествах. Окружающие стали замечать, что у него испортился характер - он стал грубым и агрессивным; настроение его стало неустой-чивым, с резкими и немотивированными колебаниями от эйфории и расторможенности к тревоге и подозрительности. Особенно неприязненными стали его отношения с матерью; в ссорах с ней он бывал беспощадно и оскорбительно циничен; угрозы, высказываемые в адрес матери, временами звучали просто ужасно.
Гром грянул в конце мая 2006 года.

В этот день, в последних числах мая, рано утром он возвращался после очередной оргии домой и был задержан милицейским патрулём. При задержании он повёл себя нелепо: был дерзок, высокомерен, намекал на наличие «высоких связей», угрожал работникам органов внутренних дел увольнением. Патруль доставил его в отделение милиции, где при обыске в кармане его куртки обнаружили несколько пакетиков с белым порошком.
Дежурный офицер отделения оказался хорошим знакомым его матери; он немедленно вызвал её в отделение милиции; там матери назвали наиболее вероятное развитие ситуа-ции – уголовное преследование и лишение свободы. Мать стала умолять работников пра-воохранительных органов «не давать делу ход» и с благодарностью приняла совет обра-титься к психиатрам; так она и сделала – подала в ПНД заявление, что на протяжение по-следнего полугода сын ведёт себя неправильно, заявляет, что его преследуют, слышит го-лоса, угрожающие убийством; пьянствует, бросил работу.
Из отделения милиции он был стационирован в психиатрическую больницу. В сопро-вождающих его документах тема наркотиков никак не звучала. Когда в больнице врач на-чал собирать сведения из анамнеза жизни и болезни нашего героя, обнаружилось, что ро-дился он недоношенным, закричал не сразу; оценка состояния новорожденного по Апгару не превысила 6-7 баллов из 10 возможных. Уже в раннем детстве у ребёнка обнаружился хроническая болезнь кожи (атопический дерматит), позднее развился хронический брон-хит, перешедший в тяжёлую бронхиальную астму.
Когда ребёнку было 10 лет, внезапно в его присутствии умерла воспитывавшая его ба-бушка (мать отца); мальчик пережил смерть бабушки очень тяжело, резко усилились яв-ления бронхиальной астмы, развился бронхоспазм. Имела место клиническая смерть ре-бёнка, но он был вовремя доставлен в реанимацию и его жизнь удалось спасти. А после длительного курса лечения (в том числе гормонами) он получил третью группу инвалид-ности детства. Таким образом, на момент поступления в психиатрическую больницу он был инвалидом детства с устойчивым снижением трудоспособности. Обнаружились также и другие факторы хронического кислородного голодания мозга ребёнка в важнейшие пе-риоды его развития (например, в детстве он часто и тяжело болел ангинами, так что дет-ские врачи даже подозревали ревмокардит).
В то же время, уже в первые дни стационирования поведение пациента стало упорядо-ченным; умеренные дозы лекарств-психокорректоров явно оказали благотворное воздей-ствие на его поведение. Спустя короткое время (через две недели) его осмотрел профес-сор-консультант; поскольку данные об употреблении каннабиса и кокаина отсутствовали, дифференциальный диагноз колебался между «органическим расстройством личности» и «эмоционально неустойчивым расстройством личности». Профессор склонился ко второ-му заключению (попросту говоря, пациент был признан психопатом – человеком, имею-щим тяжёлое нарушение характерологической конституции и поведенческих тенденций, вовлекающее обычно несколько сфер личности и почти всегда сопровождающееся лично-стной и социальной дезинтеграцией). Надо отметить, что заключение об органическом расстройстве личности профессор также полагал весьма обоснованным.
Ещё через две недели он был выписан из психиатрической больницы; диагноз личност-ного расстройства не налагал на него требований «комплаенса (добровольного подчине-ния режиму амбулаторного наблюдения в психоневрологическом диспансере с обязатель-ным приёмом поддерживающих доз нейролептиков)». Милиция его не беспокоила; в про-токолах его задержания был отмечен факт его стационирования в психбольницу, но не бы-ло сведений об обнаружении у него при задержании и обыске «пакетиков с белым порош-ком».
- «» -
Казалось бы, роковая угроза уголовного преследования миновала; ну, получил он (в дополнение к третьей группе инвалидности детства) ещё и диагноз психопатии – так что это меняет? Оказалось – многое.
Молодой человек (ему был всего 21 год!) вышел из психиатрического стационара в из-менившийся мир: прежде всего, не могло быть и речи о возобновлении контактов с ком-панией хозяйки квартиры – он оказался без средств к существованию. Буквально сразу же появились непреодолимые трудности в продолжении обучения в институте и, по итогам летней сессии, он был исключён (очевидно, итог сессии был не более чем благовидным предлогом для исключения). Правда, мать помогла ему устроиться на работу слесарем в автосервис; с его природными техническими способностями заработок оказался вполне приемлемым – всего лишь год назад он был бы вполне удовлетворён таким заработком.
Увы, фатальный промах (психиатрический диагноз и лечение в психбольнице вместо статьи УК и срока в местах лишения свободы) отныне властно и беспощадно определял его жизненный путь. Впрочем, он этого ещё не знал.
- «» -
Его подруга, узнав правду, от него ушла. Она была потрясена – хозяйка квартиры с са-мого начала, с приглашения на дискотеку год назад, всё делала с далеко идущим умыс-лом! Доказать ничего невозможно, но фактически они (эти богатые мерзавцы!) с её помо-щью нашли распространителя наркотиков ещё в одном институте; они только стали ещё богаче, а её жизнь сломана.
Жизнь её друга тоже испорчена, но он - предатель, грязный развратник. За её спиной, в той же квартире, в той же постели, где они занимались любовью, он предавался все эти месяцы самым разнузданным оргиям! Значит, все его комплименты, заверения в её сексу-альная привлекательности – не более, чем обман. Всё кончено; опыт половой жизни по-верг её в ничтожество; недаром она с детских лет испытывала отвращение к этой живот-ной стороне жизни! Мать и бабка доканывали её своими упрёками.
Впрочем, так продолжалось недолго. В июле скоропостижно, от инсульта, умерла ба-бушка; они остались с матерью вдвоём. Она закончила, с красным дипломом, институт и нашла себе хорошую, высокооплачиваемую работу по специальности. В наследство от ба-бушки ей осталась однокомнатная квартира; надо было заниматься её ремонтом. Житей-ские заботы, трудовой распорядок дня, материальный достаток постепенно притупили пе-реживания одиночества и обиды; она вела домашний, замкнутый образ жизни, много смо-трела телевизор, увлеклась передачами и сообщениями политического характера.
Тогда много говорили о необходимости реформ в российской армии; ей в голову при-шёл ряд оригинальных мыслей на эту тему и она написала трактат. По телевизору как раз со сходными мыслями выступала пожилая благообразная дама-депутат Государственной Думы. Она решила направить свой трактат (по почте) этой даме.
Объясняя позднее своё решение, она рассказывала, что с раннего детства очень страда-ла от холодности и безразличия своей матушки; только бабушка (которая, впрочем, по-добным же образом относилась к собственной дочери) при редких встречах дарила мало-летней внучке душевное тепло; воспоминание о груди бабушки, к которой она так любила прижиматься в детстве, давало ей чувство покоя и защищённости. В возрасте 10 лет она влюбилась в учительницу; подолгу тайком смотрела в её окна, стояла у дверей её кварти-ры, представляя, как учительница пригласит её в гости, обнимет её; она положит голову ей на грудь и испытает покой и радость.
В возрасте 14 лет она испытывала такое же чувство к одной известной певице, которую часто показывали по телевизору; впрочем, эти фантазии не были чрезмерно упорными. Но после смерти бабушки они возобновились; место бабушки заняла уже названная дама- де-путат. Ответа на письмо не было и наша героиня решила нанести даме визит, чтобы поде-литься с ней своими переживаниями; трактат о реформе вооружённых сил был лишь пред-логом для визита. Через Интернет она узнала адрес дамы-депутата; внешне привлекатель-ная, интеллигентной внешности девушка, она легко прошла на территорию охраняемого посёлка и через ограду коттеджа сообщила сведения о себе и цели своего визита. Дама-де-путат решительно отказалась её принять; через окно стала кричать, чтобы охрана немед-ленно выдворила девушку с территории посёлка.
Охрана задержала нарушительницу; её препроводили в офис начальника охраны; там она всё рассказала и показала текст трактата. Начальник охраны очень развеселился («на-шла, к кому обращаться!»), провёл с ней воспитательную беседу; её выпроводили за тер-риторию посёлка и она убралась восвояси. Тёплое чувство к даме-депутату развеялось; тут по телевизору показали ещё одну пожилую даму-политика с пышной грудью и наша героиня стала встречаться в сновидениях с дамой-политиком. Поскольку дама была ино-странкой, никаких попыток реальной встречи с ней наша героиня не предпринимала. Так потекли месяцы обыденной, скучной жизни в одиночестве. Работа, домашнее хозяйство, общение с матушкой, редкие праздники с сотрудницами на работе, неторопливый ремонт унаследованной от бабушки квартире – всё как у всех.
Жизнь молодой женщины в разлуке с неверным любимым.
- «» -
В июне 2006 года, после месяца стационарного лечения, его выписали из психбольни-цы; он устроился работать автослесарем. Резко изменился его жизненный уклад и окруже-ние; место дорогих (или экзотических) наркотиков заняли водка и пиво; место развратных и холёных «девушек из высшего общества» заняли целеустремлённые и неразборчивые в средствах «лимитчицы». По существу, в подобном изменении жизненных обстоятельств нет ничего плохого; но, как будет видно дальше, в нашем случае реактивные (развившие-ся в ответ на изменения обстиновки) изменения поведения молодого человека стали позд-нее предметом особенно пристрастного - клинико-психопатологического - анализа.
Нельзя сказать, что он пил много – скорее, он погрузился в алкогольный образ жизни. Точно также нельзя сказать, чтобы он чрезмерно много внимания придавал проблеме сек-са – как и раньше, сексуальная потребность становилась напряжённой в связи с алкоголи-зацией. В один из вечеров после работы они с друзьями по работе зашли в кафе, выпили
- и он познакомился с очень милой девушкой, приезжей с Украины, работавшей на строй-ке «по лимиту». Знакомство развивалось успешно; стояло лето, секс на природе после до-вольно долгого перерыва был для него прекрасным. Девушка также обнаруживала пол-ный восторг, была с ним ласкова, покладиста, заботлива.
Ночевать они пришли домой, в его комнату; через пару недель она перевезла вещи, они подали заявление в ЗАГС и вскоре стали мужем и женой. Здесь идиллия кончилась: моло-дая жена обнаружила, что шансов на прописку в квартире у неё нет – его матушка стояла насмерть. Жить с вечно полупьяным автослесарем ей, красотке с амбициями, совершенно не хотелось и через два месяца она уехала на родину (еще через полгода их заочно развёл суд).
Он снова остался один; частая алкоголизация проявлялась известной поговоркой: «Что у трезвого на уме, у пьяного на языке». Ссоры и скандалы с матерью (пьяные, с его сторо-ны, ссоры) стали чуть ли не ежедневными. Между тем у матери появился постоянный друг, мужчина её возраста; этот друг поселился в их квартире. Во время одной из пьяных ссор, в присутствии друга матери, дело дошло до угроз; друг уговорил мать подать заяв-ление в милицию на хулиганство и дебош пьяного сына. Заявление было подано; реакция милиции была очевидной – на квартиру прибыла «психовозка» и наш герой оказался в том самом отделении психиатрической больнице, где однажды уже побывал.
- «» -
Увы! Теперь всё было иначе. Дежурный врач в приёмном отделении больницы на осно-вании данных путёвки (пьянство, деградация личности, агрессия) констатировал наличие психопатоподобного синдрома и назначил лечение солидными дозами нейролептиков. В отделении, по миновании явлений алкогольной интоксикации, на первый план вышла кли-ника депрессии – подавленность и растерянность. Без особых колебаний психиатры поста-вили предварительный диагноз вялотекущей шизофрении с психопатоподобным синдро-мом и аффективными колебаниями. Это диагностическое заключение послужило основа-нием для психофармакотерапии нейролептиками и антидепрессантами – терапии, чрева-той осложнениями, но эффективной.
Здесь следует со всей определённостью подчеркнуть, что любая помощь врача направ-лена на благо, однако нередко приносит пациенту страдание и боль. В этом смысле неже-лательные последствия лечения нейролептиками и антидепрессантами бывают иногда не-избежным злом; какое то время пациент должен потерпеть в ожидании лучшего. В нашем случае объективно неизбежное зло усугубилось двумя обстоятельствами:
- акцент в терапии был сделан на использовании устаревших нейролептиков; их эффек-тивность бесспорна, но побочные (в конечном счёте, разрушительные) эффекты этих ле-карственных средств нередко превосходят их лечебное действие,
- дозировка нейролептиков и антидепрессантов была заведомо выше необходимой из-за переоценки тяжести имеющихся психических расстройств, связанной с весьма спорным утяжелением диагноза (от психопатии к шизофрении).
Он пробыл в отделении психиатрической больницы более полугода. Всё это время он получал умеренно-большие дозы нейролептиков и антидепрессантов. Несмотря на разум-ное использование всех обычных при такой терапии поддерживающих средств он ослабел физически, располнел, подурнел внешне; резко усилились явления атопического дермати-та, преследовавшего его с детского возраста. Кожа покрылась пятнами и расчёсами; его беспрестанно мучал кожный зуд.
Но мучительное лечение не было напрасным! Длительная госпитализация и психофар-макотерапия дали эффект коррекции личности и поведения. Персонал отметил это; у него наладились отношения с санитарками и медсёстрами. Ему стали поручать выполнение за-даний по хозяйству; дежурства на пищеблоке, заботу о тяжёлобольных пациентах. Как то незаметно выплыл из небытия образ подруги, ожило былое тёплое чувство к ней. В пред-новогодние дни (наступал 2007 год) дежурная медсестра позволила ему позвонить ей; раз-говор получился неожиданно тёплым.
Его матушка, занятая своей новой жизнью, почти не навещала его в больнице. Сестра навестила его всего один раз, в начале лечения. Но в Новогодние праздники он получил свой подарок – подруга пришла к нему на свидание. Они не виделись почти год; она пока-залась ему прекрасной - свежая, праздничная, хорошо одетая, самостоятельная. Увидев из-менения в его внешности, она заплакала; но вскоре за измученной телесной оболочкой не-верного друга она с радостью стала замечать признаки возрождения его живой и страдаю-щей души. Она стала приходить к нему еженедельно, приносить ему передачи, интерес-ные книги.
- «» -
3. 2007 год. Неравный бой.
В конце февраля он получил известие о разводе; его болезненная реакция на, в общем то, ожидаемое давно событие послужила для неё ещё одним доказательством возрождения его души.
В конце марта его выписали домой с рекомендацией наблюдения у врача психоневроло-гического диспансера по месту жительства. Заключительный диагноз «шизотипического расстройства» формально оставлял ему некоторую свободу трудоустройства и личной жи-зни, хотя уже налагал на него тяготы «комплаенса» - он
Два месяца весны 2007 года, апрель-май, были для них временем счастья.
Он сразу же после выписки вернулся к работе слесаря в автосервисе; работал добросо-вестно, безотказно. В мае у него уже появились деньги. Она хорошо зарабатывала; у них была бабушкина однокомнатная квартира, жить там ещё было нельзя из-за текущего ре-монта, но встречаться они могли свободно. Довольно быстро стали восстанавливаться его физические кондиции; здоровый, трезвый образ жизни, общение и секс с любимой жен-щиной вернули его в юность.
Как всякая молодая женщина, она начала строить планы; вскоре, в постели, она сказала ему, что хотела бы выйти за него замуж и родить ребёнка; он ответил, что и сам уже поду-мывает об этом – зарабатывают они неплохо, он намерен со временем продолжить учёбу на вечернем отделении института; с наркотиками и алкоголем покончено, надо только по-лучить разрешение врача на прекращение приёма нейролептиков и, через 2-3 месяца, он готов сделать ей ребёнка.
Тем более, что жилищный вопрос у них решён – она является владелицей однокомнат-ной квартиры, ему принадлежит его часть четырёхкомнатной квартиры. Надо поговорить с матерью (кстати, она вышла замуж за своего сожителя и теперь новый муж уже пропи-сан в их квартире) и предложить ей разменять две квартиры (4-комнатную и 1-комнатную) на 3-комнатную и 2-комнатную. Самостоятельная жизнь в двухкомнатной квартире – пре-красная перспектива для молодой семьи.
В начале мая он посетил врача диспансера, рассказал ему о своей жизни; врач рекомен-довал продолжать приём небольших («поддерживающих») доз современного медикамен-та до начала лета и сказал, что если в июне всё будет в порядке, на лето приём лекарств можно будет прервать.
В первых числах июня они оба решились рассказать о своих отношениях его матушке. Поначалу беседа за чаепитием (в нём принимал участие и муж матери) была светской и доброжелательной. Они рассказали о своём решении подать заявление в ЗАГС, о желании иметь ребёнка – старшие умилились; увидев это умиление, он спросил, как они относятся к предложению разменять жилплощадь с тем, чтобы молодые получили двухкомнатную квартиру. Без малейшего промедления мать ответила, что не готова принимать решение по этому поводу; надо подумать, время покажет.
После чаепития он проводил подругу к ней домой; сам вернулся и вскоре лёг спать – наутро в 6 часов начиналась его смена в автосервисе. Ночью его разбудили санитары и за-явили, что он должен ехать с ними. Он стал сопротивляться, его избили, связали и отвезли в психбольницу. В приёмном отделении дежурный врач прочитал путёвку, где было сказа-но об отказе от приёма лекарств, о сексуальной расторможенности пациента, о скандалах и угрозах в адрес матери и предложил ему подписать акт о добровольном согласии на ле-чение; наш герой отказался. Тогда его «на вязках» доставили в отделение с оформлением акта о недобровольной госпитализации в порядке п. «в» ст.29 Закона о психиатрической помощи. Там, после выполнения назначений дежурного врача (всё те же нейролептики в массивной дозе), он был фиксирован мягкими материалами (разумеется, с соблюдением необходимых формальностей) и… уснул.
- «» -
Через несколько дней, во время обхода, заведующий отделением спросил его, как он се-бя чувствует; он ответил, что чувствует себя здоровым человеком, что госпитализация яв-ляется нарушением его гражданских прав и что он требует выписки из больницы. Всё это было сказано в присутствии персонала и других больных отделения, пациентом наблюда-тельной (персонал называет её «надзорной»!) палаты.
Заведующий отделением пригласил его в свой кабинет и там, наедине, попытался ула-дить дело миром – уговорить пациента согласиться на добровольное длительное повтор-ное лечение в стационаре. Наш герой оказался несговорчивым: - «он выполнял все требо-вания комплаенса, он добросовестно трудился, не алкоголизировался; его личная жизнь стала налаживаться - не было никаких оснований для его принудительного стациониро-вания; он будет жаловаться, врачи-психиатры посягнули на его гражданские права». Ины-
ми словами, он требует немедленной выписки из психбольницы с формальными извине-ниями за допущенный произвол.
В ответ он был возвращён в наблюдательную палату; инъекции массивных доз нейро-лептиков были продолжены.
Однако возникло новое обстоятельство: его подруга, спустя несколько дней узнавшая о его внезапной госпитализации, была потрясена; она приехала на беседу с заведующим от-делением и заявила, что обратится в международный трибунал по правам человека. Это неосторожное заявление имело катастрофические последствия: в истории болезни нашего
героя появились диагнозы разрушительных хронических психических заболеваний – сна-чала гебефренической шизофрении, затем недифференцированной шизофрении, а затем злокачественной непрерывнотекущей параноидной шизофрении. Следует со всей опреде-лённостью подчеркнуть, что в текстах всех трёх уже историй болезни не было ни малей-ших аргументов в пользу столь катастрофической диагностики.
Так потекли долгие месяцы жизни в психиатрической больнице человека, который по своему психическому состоянию не нуждался ни в стационировании, ни, тем более, в ле-чении большими дозами нейролептиков. Между тем, он получал терапию большими доза-ми нейролептиков в инъекциях; время перестало течь, краски мира померкли. С трудом, в полуобмороке отправляемые физиологические функции стали единственным содержани-ем его существования в мире несвободы.
- «» -
Потрясённая подруга нашего героя решила не уступать произволу психиатров. Путь борьбы за гражданские права своего друга был ясен: если администрация больницы не же-лает прислушаться к её мнению, она обратится к руководству психиатрической службы. В средствах массовой информации она увидела сообщение о том, что в Москве происходит съезд психиатров; через Интернет узнала адрес и повестку дня съезда. В день, когда глава государственной службы психиатрической помощи, благообразная дама средних лет, де-лала доклад на пленарном заседании, она дождалась у служебного выхода момента, когда дама села в свой автомобиль, преградила автомашине путь и потребовала у дамы, чтобы государство (в её лице) взяло к рассмотрению её письменную жалобу.
Она была задержана милицией; в отделении выяснилось, что ранее она уже обращалась к депутату Государственной Думы с каким то прожектом. Дежурный офицер даже ознако-мился с трактатом о модернизации российской армии (оказалось, что сведения о её про-никновении в охраняемый посёлок хранились в компьютере!); через некоторое время до-знаватель пришёл к выводу о том, что в действиях нашей героини отсутствует состав пре-ступления.
Однако сотрудники аппарата главы психиатрической службы настояли на вызове в ми-лицию дежурного психиатра; тот приехал, проконсультировал нашу героиню и не нашёл оснований для её помещения в психиатрический стационар. Уже хотели отпустить её до-мой, но глава психиатрической службы направила в отделение милиции бригаду экспер-тов для проведения психиатрического освидетельствования задержанной. Было составле-но заключение о том, что поступок нашей героини обусловлен наличием у неё психичес-кой болезни в форме шизофрении, и она должна быть помещена для лечения в психиатри-ческую больницу в порядке п. «в» ст. 29 действующего Закона о психиатрической помо-щи. Теперь дежурный психиатр не мог уже отказать в госпитализации.
Когда прибыла перевозка и санитары предложили нашей героине проследовать за ними, она впала в неистовство и стала отчаянно сопротивляться - кричать, плеваться, кусаться, царапаться. Санитары справились с ней лишь ценой довольно существенных телесных по-вреждений: «на вязках», уже к ночи, она была доставлена в приемное отделение психиат-рической больницы. В безумной ярости она была недоступна контакту; дежурный врач предпочёл, «не вникая» в обстоятельства, назначить солидную дозу нейролептиков в инъ-екциях. Попрежнему «на вязках», она была доставлена в отделение, «фиксирована мягки-ми материалами» к кровати; несмотря на бешеное сопротивление, ей были сделаны две внутримышечных инъекции нейролептиков (аминазин и галоперидол); вскоре она уснула.
Дело было вечером в пятницу; в субботу и воскресенье назначения дежурного врача бы-ли повторены. В понедельник, во время утреннего обхода, заведующая отделением обна-ружила у пациентки массивный инфильтрат в местах инъекций. Инфильтрат уже был с признаками нагноения. Померили температуру: она оказалась 39.1 С. Пациентка лежала в постели мокрая как мышь, жаловалась на слабость, озноб, чувство жара и резкие боли в области инъекций.
Надо отдать должное заведующей отделением; ознакомившись с данными путевки и со-проводительными документами, она отменила все назначения дежурного врача и сама на-значила целый ряд средств консервативной терапии инфильтратов. Но было поздно; ин-фильтрат на левой ягодице нагноился. Пришлось обратиться к хирургу; полость гнойника была вскрыта оперативным путём, был поставлен дренаж. Несмотря на успешную опера-цию и интенсивную терапию антибиотиками, заживление раны протекало плохо; когда же рана зажила, остался грубый шрам, деформировавший левую ягодицу так, что стринги и современный купальник она уже надеть не могла.
Всё это время она находилась в наблюдательной палате, на постельном режиме, почти беспрерывно лёжа на правом боку или на животе, в полусне от больших доз транквилиза-торов в таблетках. Наконец, примерно через месяц, рана зажила; заведующая перевела её в спокойную, комфортную палату; она получала небольшие (рекомендуемые транснацио-нальными компаниями-производителями) дозы современных «атипичных антипсихоти-ков». Заведующая отделением обещала вскоре выписать её домой. В один из этих дней её проконсультировал профессор-консультант и дал заключение о наличии «шизотипическо-го расстройства личности».
- «» -
В эти дни, когда она, ослабленная, измученная, в полусне, с трудом проходила путь от постели до туалета и обратно и вела «растительное существование», в отделение поступи-ла новая пациентка, активная лесбиянка с криминальным прошлым. На беду, заведующая отделением заболела и на работу в течение недели не выходила. В первую же ночь пребы-вания лесбиянки в отделении, наша героиня в полусне почувствовала на себе тяжесть её звероподобного тела. Не в силах сопротивляться, она поддалась напору.
Раздвинув ноги, она почувствовала внутри себя её напряжённый, горячий, пульсирую-щий клитор. Неожиданно небольшой, клитор лесбиянки не причинил её неприятных ощу-щений, напротив, её вдруг стало хорошо, она тихонько застонала и впервые за последние недели расслабилась. Лесбиянка заметила это и стала более ласковой и мягкой; её силь-ные руки ласкали тело нашей героини; та, в свою очередь, приняла положение тела, обес-печивающее полный контакт клитора с вульвой. Через несколько минут лесбийский поло-вой акт завершился взаимным оргазмом.
В течение ночи лесбиянка ещё трижды приходила в палату к нашей героине; половые акты совершались по взаимному согласию и принесли обеим полное удовлетворение.
Так началась эта странная и кратковременная половая связь, о которой, конечно же, зна-ли другие пациентки отделения; знали, но до поры молчали. В течение недели криминаль-ная лесбиянка, переведенная в спокойную палату к нашей героине, успешно удовлетворя-ла свои самые вожделенные сексуальные фантазии. Она привлекла к групповому сексу двух других пациенток четырёхместной палаты, так что на шестую ночь наша героиня об-наружила себя партнёршей сразу трёх активных женщин, причём клитор лесбиянки попе-ременно погружался во влагалище, анус и рот нашей героини. Все ласки осуществлялись по взаимному согласию; они наслаждались и были почти счастливы. Но в своём забытьи они перешли грань осторожности; дежурная медсестра стала свидетельницей этого зрели-ща не для слабонервных и тут же позвонила заведующей отделением с докладом.
Осознав степень угрозы, заведующая отделением ночью приехала на работу; пациенток развели по разным палатам. Наутро лесбиянка была отправлена в загородную больницу (что, собственно, и входило в её планы); две пациентки были переведены в другие отделе-ния больницы. Наша героиня была выписана домой в связи с завершением курса лечения.
Выставленный диагноз («шизотипическое расстройство личности»), короткий курс щадя-щей терапии, отсутствие требований комплаенса не причинили ей существенного вреда: она вышла на работу с больничным листом и сразу же взяла положенный ей очередной от-пуск.
- «» -
Почти сразу она пришла на свидание к нему; то, что она увидела, было ужасным. Уже более двух месяцев он находился под воздействием больших доз нейролептиков и почти потерял человеческий облик. Апатичный, скованный, безразличный ко всему, в том числе и к рассказу подруги о её злоключениях, он был погружен в мир «токсического сна». До-ма она рассказала матери об увиденном и с яростью заявила: «Я буду бороться»; тщетно мать просила её смириться и терпеливо ждать.
Она записалась на официальный приём к пожилой даме, депутату Государственной Ду-мы, той самой, у которой однажды уже была. Поскольку речь шла о депутатской работе, в положенные сроки депутат приняла её в своём служебном кабинете. Однако, ознакомив-шись с заявлением, депутат узнала нашу героиню: «Ты, милочка, психически нездорова, - сказала дама-депутат. – Ты не прошла полный курс лечения, тебе нужно вернуться в пси-хиатрическую больницу и полечиться ещё».
Прямо из приёмной дамы-депутата наша героиня была повторно направлена в ту же са-мую психбольницу, в то же самое отделение. Всё поторилось: её отчаянное сопротивле-ние, вынужденное насилие санитаров, осмотр дежурного врача с назначением больших доз нейролептиков, «вязки» и «фиксация мягкими материалами» к кровати, болезненные инъекции и… сон.
Так в сентябре 2007 года она была повторно стационирована.
- «» -
В конце августа 2007 года ему сообщили, что везут его на судебно-психиатрическую эк-спертизу. Он, с трудом борясь с желанием лечь и уснуть, не придал сообщению никакого значения.
В незнакомом ему учреждении (он запомнил только, что машина миновала КПП), про-фессор в белом халате довольно долго беседовал с ним. Под конец беседы профессор за-дал ему вопрос: «Вы отдаёте себе отчёт в том, что по результатам экспертизы будет при-нято решение о Вашей недееспособности?». Он, одурманенный нейролептиками, утверди-тельно кивнул; после беседы санитары доставили его обратно в отделение. В сентябре со-стоялся суд (наш герой на заседании суда не присутствовал!); суд принял решение о не-дееспособности нашего героя. В тексте решения была фраза о том, что у суда нет основа-ний не доверять сведениям врачей-психиатров в том, что больной страдает «недифферен-цированной шизофренией» и по характеру заболевания не может отдавать себе отчёт в своих действиях и понимать их смысл.
Тогда, во время экспертизы и суда, отравленный нейролептиками, он не мог понять по-длинного значения обрушившейся на него катастрофы.
Подобным же образом он не мог знать, что осенью в среде персонала больницы проте-кали какие то процессы, которые позднее, через несколько месяцев, привели к увольне-нию заведующего отделением и появлению пристального внимания администрации псих-больницы к медицинской документации, отражающей стиль и содержание работы отде-ления в последние годы. Но первым результатом этих подспудных процессов стала поте-ря интереса персонала к «несению службы» и, в данном случае, к жесткому контролю за поведением пациентов. Поначалу он не обратил внимания на отмену инъекционных ней-ролептиков, замену нейролептиков прежних поколений на современные менее токсичные «атипичные антипсихотики»; постепенное снижение дозировки антипсихотиков до более или менее приемлемых величин.
К тому времени (примерно к декабрю 2007 года) неадекватная и разрушительная тера-пия нейролептиками уже привела к «оборганичиванию» пациента (так позднее оценил его состояние новый заведующий, имея в виду термин профессионального жаргона, подчер-кивающий усиление симптомов расстройств поведения и личности на почве нейротокси-ческого действия нейролептиков). У пациента появились эпилептиформные судороги, рез-ко ухудшилось зрение, нарушилась тонкая моторика, появились знаки очаговых невроло-гических расстройств; он подурнел, огрубел, отупел, ослабел физически.
Всё же, по мере минования нейролептической одурманенности, постепенно он стал ак-тивизироваться. Этот период совпал со временем изменений в кадровом составе персона-ла отделения; пациентов временно «оставили в покое». Нашего героя перевели в спокой-ную, комфортную палату, где было всего четыре койки.
- «» -
Перед новогодними праздниками в отделение был госпитализирован красивый, холё-ный юноша; его поведение было подчеркнуто сдержанным и дисциплинированным, к не-му не применялись меры стеснения, он был сразу же помещён в спокойную палату и полу-чал только небольшие дозы самых современных медикаментов. Выяснилось, что наш ге-рой был знаком с этим юношей по почти забытой им компании хозяйки квартиры, где два года назад он принимал участие в сексуально-наркотических оргиях.
Юноша этот отличался нетрадиционной сексуальной ориентацией: он получал половое удовлетворении в роли пассивного партнёра при гомосексуальном половом акте. Роль эту он сделал своей профессией; учитывая опасность подобного занятия, он был коварным, хитрым и ловким дельцом, вовлечённым в связи с организованной преступностью. Даже свою случайную промашку, в результате которой он попал в психбольницу, он сумел об-ратить себе на пользу - на Новый Год в отделение поступил кокаин.
Кокаиновая интоксикация «разбудила» в душе нашего героя все давно угасшие побуж-дения. Ночью он имел со своим старым знакомым превосходный анальный секс; зрелище
покрытого слоем любриканта эпилированного и обесцвеченного ануса партнёра вызвало сильнейшее половое возбуждение. Эйякуляция дала ему полное удовлетворение; зная по прежнему опыту категорическое условие анального секса с юношей, он поменял позицию - сел на корточки перед своим партнёром и занялся с ним оральным сексом. За несколько секунд юноша достиг оргазма; его половой член стал судорожно пульсировать и струя се-менной жидкости изверглась в ротовую полость нашего героя.
Половой акт был полностью завершён; по мысли юноши, тайна орального секса в лю-бом случае должна была заставить молчать его активных партнёров по анальному сексу. Так оно и было; удовлетворённые друг другом партнёры в состоянии остаточного кока-инового опьянения отправились спать.
Эта идиллия продолжалась около месяца. Правда, кокаин больше не поступал; зато в достаточных количествах имелся трамал. Постепенно юноша собрал вокруг себя трёх лю-бовников; иногда отношения соперников накалялись, но любвеобильный миньон держал своих партнёров «в ежовых рукавицах». Однако, возможно, какая то информация об ор-гиях в отделении достигла ушей руководства; юноше был выписан «в связи с окончанием курса лечения».
Увы!
Трамал продолжал, хоть и нерегулярно, поступать в отделение; трое приятелей продол-жили тайную наркотизацию. Им пришлось решать вопрос о половых контактах; обычная в психиатрических отделениях практика онанизма на фоне наркотической интоксикации не могла их устроить. Наш герой, во власти оживших воспоминаний, предложил себя на роль пассивного партнёра; анальный секс не доставил ему ожидаемого наслаждения. К то-му же, когда он потребовал от партнёров орального секса, они отказались.
Конфликт привёл к драке ночью в туалете; драка, к счастью, не сопровождалась тяжки-ми телесными повреждениями, но это был скандал, получивший огласку. Администрация больницы, понимая, что достоверную информацию о подоплёке событий получить невоз-можно, избрала один из самых надёжных путей решения проблемы – один из драчунов был переведен в другую больницу, другой – в другое отделение. Наш герой был выписан домой.
- «» -
Наша героиня в это время тоже находилась в психбольнице. Недобровольная госпита-лизация, как уже было сказано, прошла на фоне её отчаянного сопротивления грубому на-силию; для преодоления этого сопротивления делались инъекции нейролептиков.
И вновь, как при первой госпитализации, прошли суббота и воскресенье, но теперь уже - первой недели сентября 2007 года. Заведующая отделением, в понедельник выйдя на ра-боту, во время обхода обнаружила, что ягодицы нашей героини вздуты, гиперемированы, прикосновение к ним вызывает у больной резкую боль, температура больной достигает 39.5 С. Вызванный хирург прооперировал гнойник, теперь уже на правой ягодице; был поставлен дренаж, были назначены антибиотики. Но что то пошло не так.
Гноеродная инфекция оказалась резистентной к терапии, гнойный процесс плохо подда-вался лечению; в течение последующих месяцев гнойное воспаление с некрозом и рас-плавлением окружающих тканей вынудили хирургов произвести ещё пять оперативных вмешательств в области ягодиц. Но гноеродная инфекция не отступала; дело дошло до её проникновения в ткани малого таза. Развилась клиническая картина острого гнойного па-рапроктита.
Только человек, сам страдавший хирургическими заболеваниями малого таза, может представить себе ужасные страдания молодой женщины, лишённой способности удовле-творять самую интимную из всех физиологических функций, дефекацию, из-за мучитель-ных, терзающих душу болей; всю полноту моральных терзаний недавней красавицы, со-знающей неизгладимо и безнадёжно калечащий характер многократных оперативных вме-шательств в области ягодиц и промежности.
- «» -
4. 2008 год. Безутешное страданье.
В начале февраля 2008 года наш герой был выписан домой: недееспособный, с диагно-зом параноидной шизофрении, но ещё сохранявший иллюзии по поводу своего места в «большом мире» и собственной способности «любить и трудиться».
Первое, что он сделал, оказавшись дома - позвонил подруге; её матушка рассказала ему всю правду.Услышав о страданиях подруги, он впал в неистовство, стал обвинять во всём свою мать и её нового мужа. В отчаянии и бешенстве он кричал, что откроет газ и взорвёт «эту проклятую квартиру, из-за которой две жизни, его самого и ни в чём неповинной по- други, оказались сломаны».Пытаясь успокоиться, он убежал из дома; пил водку, пиво. Но на улице было холодно; он вернулся домой пьяный и лёг спать. Так возобновилось бес-порядочное пьянство, ведущее к моральной деградации нашего героя. Вскоре, в одну из ночей, за ним приехали санитары и вернули его в психбольницу.
Так в начале марта 2008 года он был вновь госпитализирован в прежнее отделение; сно-ва содержание сопроводительных документов вынудило дежурного врача назначить мас-сивную нейролептическую инъекционную терапию; новый заведующий, однако, инъек-ции отменил и назначил ему очень умеренное лечение; почти сразу он был переведен в спокойную (хотя и многокоечную) палату. Заместитель главного врача проконсультиро-вал его; диагноз шизофрении был дополнен заключением о развитии дефектного состоя-ния с психопатоподобным синдромом; на этом основании было рекомендовано оформле-ние второй группы инвалидности и перевод пациента на постоянное проживание в психо-неврологическом интернате (ПНИ).
В сентябре 2008 года он прошёл ВТЭК (трудовую экспертизу) и получил вторую груп-пу инвалидности (утрата трудоспособности) по общему заболеванию. В частной беседе с врачами председатель комиссии признала, что пошла на «повышение группы» (профес-сиональный жаргон, означающий, в данном случае, перевод с третьей на вторую группу) лишь по той причине, что с третьей группой нашего героя не возьмут в интернат; по пси-хическому же состоянию он во второй группе инвалидности не нуждается.
Выяснилось, что после решения суда о недееспособности речь пошла о выборе опекуна; мать пациента не могла стать опекуном в связи с наличием у неё хронической сердечной болезни; сестра пациента отказалась стать его опекуном, не желая брать на себя такую от-ветственность. Почему то даже не рассматривался вопрос об опекунстве других физичес-ких лиц. К тому же, согласно данным медицинской документации, пациент был неспосо-бен проживать в домашних условиях; как недееспособный, он не мог заключать никакие сделки (включая трудоустройство или даже получение денег в сбербанке); собственно, он и был признан нетрудоспособным.
С другой стороны, по психическому состоянию он уже не нуждался в активном лечении в условиях общего отделения психбольницы. Таким образом, согласно действующему за-конодательству, функции законного представителя недееспособного пациента должны были перейти к опекунскому совету ПНД (психоневрологического диспансера) по месту жительства, а сам он должен был быть переведен из психбольницы на постоянное прожи-вание в психоневрологический интернат (ПНИ). Пожилой врач-психиатр, ознакомившись с медицинской документацией нашего героя, «сокрушённо» развёл руками и констатиро-вал: «Есть решение суда о недееспособности, есть инвалидность; все документы правиль-ные – ничего нельзя сделать».
Лишь теперь, когда с него слетел дурман нейролепсии, наш герой начал осознавать, что, по существу, лишился своего места в мире людей. Всего три года назад благополучный, преисполненный надежд и оптимизма молодой человек, любящий, любимый, работник, студент, он превратился в недееспособного, нетрудоспособного носителя пугающего диа-гноза «шизофрении», в изгоя, парию.
Вскоре его перевели в психоневрологический интернат.
Мой знакомый, старый психиатр, по этому поводу сказал: «Есть такая притча - замёрз зимой воробей; лежит на снегу, подыхает. Шла мимо корова, положила на воробья лепёш-ку навоза. Воробей согрелся в тёплом дерьме, стал из него вылезать, чирикать. Услышала его кошка, схватила в когти и сожрала. Мораль: 1) Не всякий враг, кто тебя дерьмом обло-жил, 2) Не всякий друг, кто тебя из дерьма вытащил и 3) Попал в дерьмо, не чирикай».
- «» -
Ещё более печально обстояли дела нашей героини. Гнойная инфекция органов малого таза продолжала буквально терзать её тело и душу. Клиника ягодичных абсцессов усугу-билась присоединением явлений острого парапроктита; дальше – больше. Хирурги стали подозревать развитие тазовой флегмоны – разлитого гнойного воспаления тканей полости таза в результате гематогенного (то есть, по путям тока крови) заноса гноеродной инфек-ции из очага гнойного воспаления (а они ещё оставались в ягодицах несчастной, несмотря на активное лечение). Флегмона, в отличие от абсцесса, развивается очень быстро; хирур-ги опасались появления резких расстройств функций тазовых органов и подавления об-щей реактивности организма.
Угроза флегмоны заставила перевести нашу героиню в психосоматику крупной больни-цы, где, к счастью, подозрение хирургов было отвергнуто. Однако и оперативное лечение абсцессов приносило лишь временное облегчение; в довершение всего, в конце января 2008 г. у больной развился каловый свищ, потребовавший дополнительных технически изощрённых и весьма травматичных (в том числе, психотравматичных) оперативных вме-шательств. Справиться с гноеродной инфекцией удалось только к концу марта 2008 года.
К этому времени тело молодой женщины было деформировано в результате целого ря-да оперативных вмешательств по поводу гнойных хирургических заболеваний на области ягодиц и промежности до степени физического уродства; к счастью, воспалительный про-цесс угас, функции органов малого таза практически полностью восстановились.
В начале апреля 2008 года её вернули в психбольницу. Положение её было катастрофи-ческим; она перенесла тяжёлое гнойное хирургическое заболевание; физически она была предельно измотана, истощена до близкого к кахексии (общее истощение организма при тяжёлых заболеваниях) состояния; по существу, она стала глубоким инвалидом с искале-ченным телом. Психические её реакции подверглись глубочайшему искажению; она пре-вратилась в измученного, затравленного зверька. Сознание катастрофы, постигшей её, полностью разрушило высшие функции её некогда мощного интеллекта; она стала вести себя как малыш, брошенный матерью на произвол судьбы. Такое поведение вынудило врачей сделать её постоянной обитательницей наблюдательной палаты.
Естественно, ей был поставлен диагноз непрерывнотекущей злокачественной параноид-ной шизофрении; в данной ситуации обоснованность тех или иных диагностических воз-зрений уже не играла сколько-нибудь существенной роли.
Ситуация, и в самом деле, сложилась безвыходная; сумма проявлений психической и телесной инвалидности оказалась такой, что пациентка не могла быть выписана из психи-атрической больницы. Она не могла быть помещена в интернат; от неё отказывались заго-родные больницы для «психохроников», поскольку не могли обеспечить постоянного и весьма трудоёмкого ухода. Даже её собственная мать не могла взять её домой; для необхо-димого ухода за ней у матери просто не хватило бы денег.
Ужасное зрелище: когда она встаёт с постели и голой ходит по наблюдательной палате, становится видно, что у неё, в прямом смысле слова, нет задницы; на месте ягодиц – шра-мы вторичного натяжения, чётко различается крестец и копчик, а под ними – выворочен-ный наружу анус. Походка её имеет характерный для человека с удаленными ягодичными мышцами моторику деревянной куклы, управляемой кукловодом сверху с помощью ни-тей - таз подан вперёд, плечи (для равновесия) отведены назад. Впрочем, кто то из психи-атров высказал суждение о том, что де «походка манерная, характерная для шизофрении» - что ж, ему видней.
Санитарки с беззлобным, сочувственным смехом рассказывали, как она разгуливает на-гишом по наблюдательной палате, мочится и испражняется на пол. При попытке вернуть её к сфинктериальной дисциплине (это - первая из дисциплин, к которым мамы приучают своих детишек) она