|
В России очень мало детей - всего-то 31,6 миллиона. Но как утверждают специалисты - психологи и социологи, в каждой второй российской семье дети подвергаются унижениям, оскорблениям, а иногда и побоям. Говорят, что это "наследственное". Даже в дворянских семьях кнут был обязательным элементом воспитания. С тех пор ничего не изменилось. И вряд ли в ближайшие годы нам удастся "догнать" Японию, где детей просто обожествляют.
Мы часто видим, как в метро побирушки носят по вагонам младенцев. Дети всегда спят, никогда не плачут и не просят есть, как положено грудничкам. Значит, им дали снотворное или влили в питье алкоголь. Молодые женщины отводят глаза - на это невыносимо смотреть. Увы, дела до этих детей нет никому. Милиции плевать, что делают с ними женщины, в нищенской среде именуемые "мадоннами". Но такое происходит не только с брошенными детьми.
Если на турецком пляже слышатся детский плач, крик разъяренного родителя и шлепки, это наши. И в парижском аэропорту, обернувшись на громкие голоса, увидишь холеную соотечественницу, которая с визгом лупит маленького правонарушителя. Это только вершина айсберга. Если мы так ведем себя на улице, то что же творится дома?
Может, нам дети не нужны? Пока нужны, но с каждым годом все меньше. По данным ВЦИОМа, в 2000 году средний россиянин желал бы в идеале иметь двоих детей. Но это в идеале. В его жизненных планах в тот момент было лишь 0,94 ребенка. Это, конечно, среднестатистический показатель. С 1991-го по 2000-й эта цифра снизилась на 47 процентов. Люди, которые считают свое материальное положение очень хорошим, планируют иметь более двух детей (2,25), люди со стабильным материальным положением - 1,18. Те, кто плачевно оценивает свою материальную ситуацию, планируют 0,76 ребенка на семью. Даже самые бедные люди хотят иметь детей.
Тогда в чем же дело? Наверное, сказываются "пережитки прошлого". В дворянских семьях детей секли, а в институтах благородных девиц воспитанницам вешали на шею красный бумажный язык за то, что они говорили по-русски. Современные родители, увы, приняли эту "эстафету поколений".
- Их в детстве тоже лупили, - говорит психотерапевт Михаил Папуш, - и в большинстве своем они считают, что так и надо. Ведь так принято - все орут на детей. И потом, дети - это "место", где разрешается срываться, где это законно и безопасно.
Россия здесь не исключение, говорит руководитель отдела клинической психологии НЦ психического здоровья РАМН Сергей Ениколопов. По его словам, за границей на улице детей, может быть, и не лупят, но дома они получают за все сразу. Жестоким обращением с детьми выделяется благополучная Великобритания. Лучшие позиции у Японии, где ребенка обожествляют.
Дети получают по первое число отнюдь не за собственные прегрешения. Они расплачиваются за проблемы своих родителей. Лена С., еще недавно умница и красавица, а сейчас озлобленная несчастная женщина, одна растит пятилетнего Ваню. Ему давно пора в детский сад, но его отовсюду выгоняют: из-за родовой травмы у ребенка синдром гипервозбудимости. Сначала Лена, выросшая в интеллигентной московской семье, кричала на него, осыпала упреками. "Еще раз так сделаешь - убью" стало в ее устах обычной фразой. Мальчик, и без того лишенный чувства опасности, сознательно или бессознательно стал искать гибели. Лена вынула его из форточки, куда он высунулся уже наполовину, и в последний момент подхватила, когда он мчался наперерез поезду, крича: "Мамочка, давай поиграем". От бессилия Лена стала его бить. Когда-нибудь, дойдя до полного отчаяния, она не успеет вытащить Ваню из-под колес или забудет запереть балконную дверь.
Анна Р., мать двухлетнего Жени, тоже кричала на сына, ругая за разные мелкие шалости. Через несколько минут, остыв, ужасалась, плакала, винила себя, клялась, что это последний раз. "В семье моих родителей крик и взаимные оскорбления - обычное дело, - рассказывает Анна. - Бывало, мама с папой так скандалили, такие вещи говорили, что я холодела. А они минут через десять как ни в чем не бывало шли пить чай. Я решила: в моей семье такого не будет. Придерживаться этого правила нам не составляет труда. Но в отношениях с ребенком я ничего не могла с собой поделать: на меня накатывало, мне казалось, что он сделал что-то ужасное, назло, чтобы обидеть меня.
Наконец Анна поняла, что не может сама справиться с гневом, и отправилась к психологу. Тот принялся распутывать клубок ее отношений с родителями, разбирая давние детские обиды. Чем меньше их оставалось на душе, тем спокойнее и сдержаннее становилась Анна. Теперь, спустя год, ей больше не нужно контролировать свой гнев. Он просто ушел.
|
